— Ну, соглашение еще не заключили. Поэтому сейчас мы исходим из возможности того, что будет полный процесс. Если не будет — нам только легче, но мы должны быть готовы. У братьев хорошие адвокаты… А едем мы к ней по трём причинам. Во-первых, различия всё же есть. Понятно, что вы кое-что воспринимаете по-разному, и я хочу понять точную картину, чтобы не столкнуться с неожиданностями на суде. Люция, кстати, рисует твои действия более героическими, чем ты сам. — Саманта улыбнулась. — Во-вторых, я хочу, чтобы ты, как тот, кто начал это дело, был в курсе. — Она замолчала, и Джон решил подтолкнуть ее дальше:
— А в-третьих?
— А в-третьих, здесь есть один деликатный вопрос… Я думаю, нет, я уверена, что Люция, как бы точнее сказать, положила на тебя глаз.
— И ты при этом везёшь меня к ней? — удивился Джон.
— Везу. Я уверена в тебе. Уверена у нас. И я хочу, чтобы она о нас всё поняла.
— Зачем?
— Эта Люция — вообще очень интересная личность. И она — очень умная девушка. Вообще, если она останется в городе — то далеко пойдёт… С такой внешностью и такой головой… Понимаешь, она мне симпатична, я хотела бы ей помочь, тем более, что это и моя обязанность. Когда она о нас всё поймёт, — всё будет нормально. Тем более, никаких оснований для надежды ты ей не дал… Я уже немного выучила её за время общения, и она понимает, что от нас зависит. Ну, ты же помнишь, как появился в городе впервые, а у нее ситуация даже хуже… Поэтому, я уверена, она от тебя отступится, и тогда, — Саманта улыбнулась, — мы подружимся. И, что не менее важно, я получу нормального свидетеля на процессе, не испортив с ним отношения. Но я хочу, чтобы она думала, что я ничего не заметила, и просто поняла всё о нас сама.
— Коварный план! — рассмеялся Джон. — Но построенный на оптимизме!
— Скорее, — поправила Саманта, — на знании людей. Люция, хотя и далеко не глупа, но она еще молода… И к тому же, она не работала в прокуратуре! А если она будет считать меня менее наблюдательной, чем на самом деле, — я это переживу! Ради дела, конечно.
12. Свобода
Саманта въехала в ворота, которые вели на территорию больницы. Джон ещё не бывал здесь, но знал, что сама больница построена и функционировала задолго до катастрофы. Тогда она занимала большую территорию и насчитывала двенадцать зданий, но с тем количеством людей, которое осталось в городе, в этом просто не было необходимости, не хватило бы и врачей, и медсестёр. Поэтому несколько зданий в дальней части территории просто разваливались, как и многие в городе, другие законсервировали, а имеющиеся отделения уменьшили в размерах и разместили в двух зданиях. В третьем работала медицинская школа, где обучали желающих получить профессию врача или медсестры.
Саманта хорошо ориентировалась на территории, и быстро доехала до нужного здания. Оставив машину на стоянке у входа, они прошли в вестибюль, где находилась и регистратура. Подойдя к одному из окошек, Саманта быстро сказала что-то сестре, — наверное, куда они идут и к кому. Потом они с Джоном направились к лифту, из которого вышли на седьмом этаже. Состояние лифта Джону не понравилось, и он решил перед возвращением спросить, где здесь лестница: вниз — не вверх. А на днях, подумал он, надо будет устроить в больнице проверку состояния лифтов и всего прочего, что относится к ведению городского инженера, а не врачей. А вот запах в больнице стоял такой, который нельзя спутать ни с чем. Любой, даже если бы его привезли сюда с завязанными глазами, сразу понял бы, куда он попал.
Саманта явно была здесь не впервые, — когда она поздоровалась с врачом и двумя медсёстрами, которых встретила в коридоре, они ответили ей, как старой знакомой. А Джона узнали после недавней телепрограммы. Пожалуй, Том не соврал, что её смотрел весь город.
Они подошли к двери в конце коридора. Джон приобнял Саманту за талию, они постучали в дверь и через секунду оказались в палате.
Палата была рассчитана на одного больного, довольно большая, здесь даже были телевизор на стене и телефон на тумбочке. Пара стульев у стены, дверь, за которой явно прятался отдельный небольшой санузел, и, конечно, кровать.
На кровати полусидела Люция, и, увидев гостей, она выключила телевизор с помощью пульта. Явно быстро научилась с ним управляться.
— Привет! — сказала она.
— Привет! Как себя чувствуешь? — спросила Саманта, а Джон улыбнулся. Взгляд Люции упал на руку Джона на талии Саманты, и её глаза немного сузились, но больше ни в чём вида она не подала. И спокойным доброжелательным тоном ответила:
— Ну, уж точно лучше, чем раньше! А тем более — чем в том подвале. — Она посмотрела Джону в глаза. — Ещё раз спасибо! Даже не знаю, что ещё могу сказать…
— Вот этого не надо, — сказал Джон серьезно. — Вы обе с Марианной остались живы, это главное. Для меня тоже. И к тому же, — он улыбнулся, — я решил интересную задачу и помог разоблачить этих подонков. Разве этого не достаточно?
Как ни странно, он смог рассмотреть Люцию только сейчас. В подвале все-таки был полумрак даже при включенной лампочке, да и не до того тогда было, даже несмотря на то, что впервые он увидел её совершенно голой. Тогда у него отразилось в памяти только то, что она была достаточно высокой, немногим ниже его, и с великолепной фигурой. И, конечно, что в её внешности смешались черты различных рас.
Фигуру было заметно даже под мешковатой пижамой, которую ей выдали в больнице. И каждое её движение было изящным, грациозным, даже когда она рукой с длинными пальцами положила пульт от телевизора на простыню рядом с собой. Кожа у нее была светло-коричневого цвета, длинные черные волосы спадали на плечи, обрамляя лицо с красивыми чертами, выразительными скулами, правильным подбородком. Разрез глаз у Люции был чисто азиатский, но сами глаза — ярко-голубые.
Джон и Саманта присели на стулья, стоявшие у стены.
— А действительно, как у тебя дела? — спросил Джон.
— Учитывая всё — хорошо! — Люция была оптимисткой. Джон снова обратил внимание на характерный акцент, с которым она говорила. Но это только добавляло необычности её образу. — Тут ко мне все так хорошо отнеслись… — Она сделала паузу, а затем показала на окно. — Только туда уже хочется. Выбраться отсюда.
Формально, объясняла Саманта, её свободу никто не мог ограничить. Но Люцию очень попросили пока никуда не выходить, и она не могла отказать, — да и куда ей было идти?
— Еще немного осталось потерпеть. Может быть, день или два, — успокоила её Саманта. — Когда будет понятно, что дальше с нашими братьями… Да и ты окончательно выздоровеешь, так сказали мне врачи. Но, если честно, мы пока не знаем, что с тобой делать дальше. Когда мы нашли разбитый самолет, там никого не было. И тем, кто летал над нами, подали знак, что живых людей не осталось. Теперь мы не сможем связаться с твоими земляками, и вернуть тебя назад.
— Вот и хорошо! — Удивила их Люция. — Неужели вы не позволите мне остаться? Неужели я напрасно вывела из строя самолет, чтобы он упал у вас, — а вы захотите вернуть меня обратно?
— Что ты сделала?! — Одновременно спросили Джон и Саманта. А Люция ответила им абсолютно спокойно, описывая свои действия. Впрочем, Джон еще в подвале заметил, что её хладнокровию можно позавидовать, и она умеет быстро принимать решения и приспосабливаться к обстоятельствам.
— У нас знают о вашем городе, понимаете? О том, что здесь остались люди, которые решили не идти в большие убежища, и которые не принимали к нам… И что город пытается жить так, как жили до холодных лет, до того, как всех заставили жить под крышей. И я знала, что буду над этим городом пролетать. Специально прочитала о маршруте, и о том, как он отображается в полёте. Там есть такой экран, на котором показывается карта и место, где ты находишься сейчас. И о том, что в случае аварии раскрывается парашют, на котором весь самолёт мягко приземляется, тоже прочитала. И о его компьютерной системе автоматического управления. Поэтому после взлета я сняла одну панель в салоне. Открутила несколько винтов пилочкой для ногтей. Потом смотрела на экран, и когда на карте самолет оказался над городом, посмотрела вниз. У меня даже маленький бинокль был, я увидела, что здесь живут люди, кто-то ходит, ездит… И как только пролетела то место, где живут люди, взяла пилочку и замкнула провода, которые шли к компьютеру управления. У самолёта тут же остановились двигатели, и раскрылся парашют. Всё, как я и хотела. Я специально сделала так, чтобы самолет не упал на кого-нибудь на земле. Думала, что выйду и пойду искать людей. Но кто же мог подумать, что его завалит обломками, так что нельзя будет открыть дверь? И первыми, кто сможет вытащить меня оттуда, будут эти… — Впервые её голос задрожал. — Которые посадили меня в свой фургон, тут же подожгли самолет, — тут я и поняла, что вряд ли у них добрые намерения. Но уже не могла оттуда выбраться. У них двери в машине нельзя открыть изнутри. И они меня куда-то повезли.