— Ев, извини, на меня столько проблем навалилось, совсем не до болтовни. Давай как-нибудь попозже?
Это «попозже» на мгновение разбило сердце. Но Ева справилась с трясущимися губами и весело ответила:
— Ладушки, позвони мне сама.
И Машка изредка звонила, коротенько отчитывалась об успехах, жаловалась на погоду или описывала новый рецепт пирога. Но былое доверие из сестринских отношений куда-то делось — наверное, его стерло расстояние. Сколько Ева не спрашивала о важном — Машка предпочитала отшутиться.
Кстати, убийца «невесты» скончался в СИЗО до объявления приговора. Сокамерник перерезал ему горло заточенной ложкой. Говорят, в тюрьмах ненавидят сатанистов. Что ж, никому его жалко не было. А червячок сомнения — не убрали ли Евгения как ненужного свидетеля? — заползший в душу Евы, был растоптан. Ей до истины точно не докопаться, даже браться не стоит.
14.
Сны переплелись в клубок. Ева многих даже не запоминала. Правда, вымысел, сказка — как разобрать, где и что? Ни лиц, ни голосов, ни мыслей. Ей частенько виделась Машка, а иногда и родители: молодые и счастливые.
Жизнь текла размеренно и монотонно. Если бы не то телешоу…
После смерти лысого парня поднялась новая волна страстей. В газеты просочилась «утка», дескать, никакой сокамерник никого не убивал. Адвокат того самого сокамерника с пеной у рта доказывал невиновность своего подзащитного. Эта новость всколыхнула общественность. Была проведена масса независимых расследований и выведена куча официальных и не очень теорий. Канал от всего открещивался, да в стороне не остался. Тут же в новостях появилась колонка про телешоу, в которой все эти теории и расследования освещались. Ведущий собирал зрительское мнение — сообщить о догадке мог каждый желающий, отправив смс-сообщение. Некоторые даже ставили на следующую жертву. На трагедии попросту наживались.
И вскоре участников пригласили в Москву. Они же колдуны, значит, должны разгадать тайну прошлого. Пускай проведут независимое расследование.
— Поедем? — спросил у Евы Сергей, переговорив с организаторами по телефону. — За два часа в студии предлагают двадцать тысяч деревянных. Неплохо, а?
Еве идея не пришлась по душе. Тревожно стало на сердце, и липко меж пальцами. Но отказать Сергею она не смогла — он умел убеждать словами, и голосом, и полуулыбкой. В воскресенье они вылетели в Москву.
…На небольшой съемочной площадке расставлены мягкие диванчики. Студия выкрашена в молочно-розовый цвет. Черные экраны выключены. Время близится к семи, и уже собираются зрители, занимают места, переговариваются. Осветительные приборы подвешены на рельсах, которые крепятся под потолком — свет то гаснет, то зажигается, то приглушается, то слепит глаза. Операторы возятся с громадинами-камерами, стоящими на массивных штативах. Гримеры, вертлявые девчонки, наносят участникам на кожу пудру, чтобы при съемке не появлялся жирный блеск.
Ева выглядывала из-за кулис. Коленки подрагивали от волнения. Как-никак прямой эфир, да и тема не из приятных.
За спиной зашуршала ткань. Ева развернулась на каблуках. Иссохшая старуха в юбке до пола дышала громко, с присвистом.
— Ты же всё видишь, — замогильным голосом заговорила старуха, и её костлявые пальцы впились в кожу Евиного предплечья. — Ты колдунья, тебя оберегает твоя сила. Она прячет твой дух от него. Давай же, опереди ведьмака, распознай его и убей. Иначе он найдет тебя сам. Смерть идет за тобой по пятам.
Ева просипела что-то в ответ. Какой же на неё нашел ужас! Сковывающий, замораживающий, лютый. Если бы не Сергей — она рухнула бы без чувств. Но тот, отстранив гримёршу, вовремя подбежал к старухе и отволок её в сторону. Потом обнял Еву за плечи:
— Что она тебе наговорила?
— Не помню, — честно призналась Ева. — Кажется, что-то про… про… она пожелала быть естественной в эфире, что ли? Нет, она назвала меня красивой…
Сергей непонимающе оглядывал ссутулившуюся Еву. Та предполагала одну версию за другой. В голове спуталось. Внезапно перед глазами помутнело. Звуки исчезли. Дыхание прервалось.
…Алый бант на платье. Заточенная ложка у горла. Юбка, шуршащая на ветру. Перья, затолкнутые в глотку. Сгорающая на теле водолазка. Белое запястье, разрезанное у родинки…
15.
Еву пригласили в студию третьей, после Ивана Харитонова (вместо тоги тот напялил серый костюм, который, к слову, сидел на нем гораздо хуже, нежели простыня) и эксперта в области сатанизма. Ведущий представил Еву и спросил, что та думает по поводу случившегося: есть ли у неё теории, видела ли она что-нибудь «третьим глазом»? На экране тем временем высветилось фото. Ева в лучах заходящего солнца, темно-каштановые волосы окрашены рыжим, на щеках румянец.
— Н-нет, — прошелестела мертвенным голосом.
В наушнике, закрепленном за ухом, мужской баритон подсказал:
— Объяснитесь, что вы не умеете читать будущее.
Ева заговорила, но слова полились совершенно другие:
— Всего жертв шестеро. — Она пристально глянула на свою левую руку, запястье которой украшала родинка. — Я умру последней.
И ногтем надавила на запястье, будто перерезая его.
— Это дело рук сатанистов? — сориентировался ведущий.