Немного остыв, Ева стянула раздражающие туфли на высоком каблуке и поджала под себя ноги, попутно откинувшись на спинку багрового сиденья и расслабив плечи.
— Вот почему я на дух не переношу подобные мероприятия. Теперь к обширной коллекции моих титулов вроде «Белой Стервы» или «Зазнавшейся Суки» добавится ещё один. Впрочем, мне уже давно фиолетово, кто и как меня называет. Более того, однажды я запишу все их имена на большом ватмане и заставлю церемониймейстера всё это зачитывать, когда придёт время. А затем взгляну в глаза каждому из присутствующих. Мне очень интересно, что я смогу увидеть внутри них.
Ева плотнее сжала руку любовницы, после чего встревоженно огляделась по сторонам, в тщетных попытках найти свою маску.
— Ох, я воистину была настолько поражена, что случайно забыла в поместье незаменимую деталь своего наряда светской проститутки. Ну и чёрт с ней. Знаешь что, Лилит?
— Что, Ева?
— Весь этот идиотизм, что окружает меня… Все эти люди, что стоят на моем пути — слепцы, не желающие прозреть. Воюют между собой, грызутся за каждый клок эфемерной власти, которую не могут удерживать в своих руках без чьей-нибудь помощи. Я ненавижу каждого из них. Всю свою жизнь ненавидела и буду ненавидеть дальше. Кто дал им право судить меня? Кто дал им право меня оскорблять? Презирать меня? Меня! Ту, которая вырвала для них их же свободу и возможность проводить балы! Ту, что поддерживает их, ту, что беспокоится об их сохранности! Разве я многого просила взамен? Всё, что мне было нужно — чтобы никто не вставал у меня на пути, не мешал, не пихал палки мне в колёса, оставил в покое и пользовался теми благами, которые я им предоставляю, с благодарностью, а не с упрёком. О, нет, эта речь — вовсе не кратковременное помутнение рассудка. Внезапно для себя я осознала, почему всё происходит именно так. Люди, которые действительно пытаются что-то делать и как-то помочь, сталкиваются с непреодолимым барьером чужой ненасытной жадности, не поддающейся никаким разумным объяснениям. Те, ради кого мы так жертвуем собой, считают, что раз они пользуются благами, которые им предоставляют другие, то имеют на них полное право. Нет! Нет, чёрт бы их побрал! Не имеют! Они не имеют права на чужую милость! Лишь предоставляющий эту милость имеет право предоставлять её. Он преподносит им свой дар, а они… Каким моральным кодексом надлежит руководствоваться, чтобы требовать от других добровольной жертвы в угоду своему безбожному обжорству? Нет, — она покачала головой, — Всё кончено. Никаких больше уступок. Никаких компромиссов. Если они хотят заставить меня сражаться — я буду сражаться. Нельзя побороть чуму, не уничтожив её источник, нельзя спасти организм, не ампутировав поражённую гангреной конечность, нельзя привести империю к благополучию, не избавившись от всех паразитов, как внешних, так и внутренних. Нас ненавидят мерзкие тенийцы, нам в лицо смеются недалёкие гарджийцы и нагло глумятся беспомощные островитяне. Чаша моего терпения уже давно переполнена. Первой каплей стала Гарджия, которую я хотела спасти от участи рабов в руках Тения Моры, второй каплей стала выходка Ивора Хатра, человека, чьи территории я старалась сохранить всеми возможными силами, ну а третьей и последней каплей стал этот проклятый бал. Всё это время я лишь наблюдала, терпела, переносила, приспосабливалась… Увиденное поражало моё сердце и разум, моё терпение, словно замок, находилось под постоянной осадой этого мерзкого общества, а теперь же… А теперь я готова сдать им этот замок без боя, Лилит. Но они ошибутся. Все они. Адриан Никулеску, Ивора Хатр, Линемор Вангард, Бранико Жевалье, Лиагиль Иральский… Они покорят столь желанный замок и обратят его в пустоту, но в недрах этой зияющей пустоты, под обломками былого величия, зародится новый огонь. И этот огонь поглотит их всех.
Закончив, Ева закрыла глаза и глубоко вздохнула, после чего всем телом прижалась к Лилит, словно та была единственным человеком, способным понять и принять.
— Из остывающего пепла их останков родится новый мир. Мир, в котором можно будет жить, а не существовать. Вот, чего я желаю больше всего на свете, вот, ради чего я живу, вот, за что я борюсь, и вот, за что я готова отдать свою жизнь.
— Я буду рядом.
— Лилит…
— Что бы ни произошло. В любом случае. Я буду с тобой, Ева. А ты сделаешь всё, чтобы я не была вынуждена сожалеть об этом.
— Сделаю, Лилит. Ради тебя я сделаю всё, что угодно.
На несколько минут внутри повисла тишина. Они не говорили. Они думали. Человек, с которым есть о чём поговорить — дорог. Человек, с которым есть о чём помолчать — бесценен. Молчать и вслушиваться в мирное дыхание друг друга, осознавая, что если и есть на свете чудеса, то они куда ближе, чем могут показаться. Графиня Дэдай была чудом для Лилит. А Лилит была чудом для графини Дэдай. Чудом, встреченным тогда, когда надежда на чудеса пропала.
— Кстати о титулах, что ты безустанно зарабатываешь с каждой новой поездкой в люди… — брюнетка говорила, сложив голову на груди Евы. — А знаешь, какой из твоих титулов мне нравится больше всего?
— И какой же? Белая Стерва?
— Не-а.
— Ну, не томи…
— Моя госпожа.
— Лилит, снова ты за своё… — не удержалась от пошлой улыбки графиня. Она не хотела подавать виду, но услышанное отчего-то очень сильно взволновало её, заставив стук в груди ускориться примерно на одну десятую от привычного темпа.
— Мы устроим особый бал, когда вернёмся. Приватный, я бы сказала. Приглашены будут всего два человека, и никаких масок носить не придётся. Там не будет напыщенных болванов, мерзких лестных речей и пафосных ублюдков. Там вообще… — тёмная мечтательно вздохнула, — Никого не будет. Кроме нас с тобой. Да и кстати, танцевать вовсе не обязательно — я вот, например, всё равно не умею. Во втором акте бал плавно переместится из нашей спальни в сторону кровати, а там… А там, моя госпожа, настанет время небольшого сюрприза.
— Сюрприза?
— У меня в голове недавно созрела крайне любопытная теория, которую мне бы очень сильно хотелось проверить на практике. К сожалению, её не проверить в одиночку. Мне обязательно понадобится компаньон, — хмыкнула Лилит, порождая в голове Евы целую кучу вопросов, но жестоко оставляя их без ответа. — И этим компаньоном станете вы, моя госпожа. Вы же не станете отказываться?
— Продолжай говорить загадками, Лилит, и, вполне возможно, твоя госпожа столь сильно сгорит от нетерпения, что заставит проверять теорию прямо здесь и сейчас.
Карета проехала ещё какое-то расстояние, пока Исанлерд не скрылся из виду. И там, без присутствия нежелательных глаз и ушей, маги-навигаторы сотворили своё действо, раскрыв крупный зеленоватого цвета купол, в котором скрылась вся процессия. Купол посверкал в темноте ещё несколько секунд и плавно растворился, оставив после себя лишь снопы разноцветных искр.
***
— Если ничего не остаётся, кроме как поступить плохо, это ведь уже не поступок, а судьба. Делаешь то, что должна. Я долго думала об этом. Думала о том, как витиеватая дорожка свела нас именно в тот момент, когда и ты и я, мы обе нуждались в этой встрече. О том, как сплелись воедино характеры, которые не подходили друг другу ни по каким логическим доводам и причинам. О том, как это повлияло на нас. У меня было время на раздумья. Я не была, как ты, отвлечена проблемами налаживания поставок или разрешением политических нюансов. Поэтому я и могла позволить себе эту вольность. И теперь, когда ты, Ева, озвучила мне весь груз, что лежит ныне на тебе, я внезапно поняла, что мне есть, что тебе ответить.
Я поняла, что послужило причиной изменений. Я проанализировала весь маршрут, что начался ещё пять лет назад, в стенах академии, вплоть до момента, как мы встретились. Пять лет — небольшой срок. Но порой нечто, что изменит тебя до самых глубин, случается в течение считанных дней, если не часов.
Я помню своё первое задание на вольных хлебах. Назови это контрактом, если будет проще для понимания. Купец, что просил сопроводить его из небольшого городка близ Хальдера до другого. Три дня. Опасной была дорога. Дикие животные, монстры, а на дворе зима. Холод. Мы поехали. Я спасла его жизнь дважды, если не трижды. Мы сдружились за время дороги. Он приехал в город и… Испарился. Под каким-то невинным предлогом, я уже даже и не смогу назвать. Я помню, как я удивилась — неужели он исчез? Куда? У него возникли какие-то проблемы? Мы должны были встретиться, чтобы он заплатил мне за мои услуги найма. Но мы так больше никогда и не встретились.
Где-то через месяц я была проездом в Горинцах. Это маленькая и неприметная деревня на просторах югов Альдорской империи. У главы одного достопочтенного семейства пропала дочь, а меня попросили найти. Я согласилась. Я хотела помочь, хотела, чтобы она нашлась. Хотела, чтобы родители вновь обрели счастье и покой. Я вырвала малышку из лап скалгриса, что обитал в близлежащем лесу. Ужасная тварь. Огромная и невероятно опасная. Не спрашивай, как это было. Я… Не помню. Помню как боялась, что она погибнет. Но она не погибла. Радостная, я вручила им их дочь. Они захлопнули дверь прямо у меня перед носом. Я хотела узнать — почему? Почему они даже не сказали мне банального «спасибо»? Они ответили, что ничем не обязаны мне, ведь я согласилась на задание, ничего не спросив о награде и ничего не попросив взамен в самом начале. Получается, я помогала им бесплатно, и не в праве чего-либо требовать. Пусть так. Я покинула деревню тем же вечером.
Ещё примерно полгода спустя я вступила в ряды добровольцев, что пытались найти и уничтожить досаждавшую всем местным разбойничью шайку, орудующую где-то в Чаще Заблудших. Они грабили и убивали, не гнушаясь никаких моральных норм. Я смогла вывести нас на верный след. Я участвовала в этой резне, уничтожив с десяток ублюдков своими собственными руками. Я была ранена. Меня бросили умирать, чтобы не делиться со мной наградой и славой. Меня. Бросили. Умирать. Ту, которая радела за сохранность мира и покоя простых жителей. А зачем им я? Со мной пришлось бы делиться наградой. Возможно, мне пришлось бы заплатить чуть больше, чем остальным. Поэтому меня списали со счетов. Но я выжила. Я вернулась, чтобы взглянуть в их лица ещё раз, но они назвали меня обманщицей и трусихой, которая сама же и сбежала, едва лишь только завидела опасность. Я не смогла ничего доказать. Я ушла прочь, хотя… Хотя я и поныне жалею, что не устроила тогда кровавой бани. Не знаю, как у меня получилось сдержаться.