Приятные прикосновения заставляли тело девушки невольно покрываться фриссонами, а разум отступал, желая отдать власть самым диким из всех возможных желаний. Сердце было готово вырваться из груди и выпасть на деревянный пол кареты прямо сейчас. Из последних сил она дрожащими руками перехватила ладонь тёмной и отвела её в сторону, прекратив эту сладкую пытку.
— Не сейчас… Мне нужно сохранить рассудок, понимаешь?
Лилит понимала. И в своём желании раззадорить свою госпожу просчиталась — одновременно с ней завелась и сама, причём сделав это почти что в равной степени. Им обеим пришлось страдать из-за этой выходки.
Ева с титаническими усилиями отпрянула от Лилит, попытавшись сосредоточиться на проплывающих за окнами пейзажах и подавить это сладкое тянущее чувство чуть пониже живота. Ей пришлось отсчитать про себя целую сотню секунд, прежде чем напряжение окончательно спало. Тем же занялась и искусительница, закрыв глаза и абстрагировавшись от мира сего, обращая всё своё внимание на размеренный стук копыт и поскрипывание колёс.
— Мы, должно быть, похожи сейчас на круглых дур с целой кипой суицидальных наклонностей за пазухой, — Лилит поправила сползшую с плеча накидку из лисьего хвоста.
— Суицидальных?
— А как ещё назвать намеренное обречение друг дружки на подобные страдания? Добровольные самоистязания…
— Инициатором которых, прошу заметить, была именно ты, милая моя Лилит. Не перекладывай с больной головы на здоровую.
— Просто не смогла удержаться.
— Представь, что мне в твоём присутствии порой приходится терпеть ещё большие муки. Довольно жестоко, если хочешь знать, распалять моё порой и без того безумное желание. Обещаю, — Ева осторожно оторвалась от созерцания картин дикой природы и скосила глаза в сторону своего телохранителя, — Как только мы вернёмся домой — я буду всецело в твоём распоряжении так долго, как только ты захочешь. И от тебя, кстати, я потребую того же.
— Уговор?
— Уговор.
Кортеж свернул налево, двинувшись вдоль небольшой и совсем недавно отошедшей ото льда речки. До Исанлерда, единственного крупного города в графстве Ираль, было рукой подать — его силуэты становились всё ближе и ближе, позволяя уже с нынешнего расстояния оценить масштаб и архитектуру.
— Осталось недолго, — недовольно отметила очевидный факт Ева. — И сдаётся мне, что приедем мы в числе первых. Вот уж чему не бывать! Ненавижу быть первой на подобных мероприятиях…
Она вновь высунулась в окошко и отдала приказ чуть сбавить обороты.
— Некуда уж сбавлять, госпожа, мы будем в застенках через двадцать минут…
— Ну в таком случае крутанитесь пару раз по периметру города, устройте нам экскурсию, — закатила глаза графиня, вынужденная объяснять и без того очевидное.
— Сделаем.
На улице было достаточно прохладно, однако внутри тепло сохранилось ещё с самой Фаи. Ева, задумавшись о чём-то, плавно перебегала глазами с одного элемента декора на другой — искусные мастера славно постарались над внешним видом кортежа, но и внутренности не обделили вниманием — резные рисунки на гладко отполированных дубовых панелях стен, узоры с позолотой на подлокотниках мягчайших скамеек, обитых шёлком… Но главным украшением кареты, вне всяческих сомнений, была её притихшая ученица. Графиня придвинулась к ней чуть ближе, поджав под себя ноги и мягко положив голову ей на плечо. С первого раза комфортную позицию подобрать не удалось, так что пришлось повозиться.
— Странно, — вполголоса произнесла Ева. — В юности я часто ездила вместе с матерью и отцом. И мама всегда точно также лежала у него на плече. Мне это тогда со стороны казалось жутко неудобным. А теперь я несколько прозрела, надо полагать. Дело не в удобстве, а в том, насколько это приятно. Чувствовать тепло дорогого тебе человека, слышать едва уловимый стук его сердца… — она не глядя нащупала свободной рукой руку Лилит и крепко сжала её. Та в ответ лишь довольно улыбалась.
— В юности нам не всегда бывают понятны жесты наших родных, — согласилась Лилит. — Мой отец каждое воскресенье собирался в соседнюю деревню за цветами, чтобы побаловать ими мать. Неизменно. Даже тогда, когда за окном бушевала лютая непогода, он не отказывался от этой затеи, сколько бы она не упрашивала его остаться. Он считал крайне важным напоминать ей о своих чувствах даже спустя многие годы после того, как родилась я. И тогда я не могла взять в толк — неужели цветы не могут потерпеть до завтра? Неужели ему так хочется мокнуть под дождём, сидя на вожжах целых полтора часа? Так ли это необходимо? А теперь я понимаю, что… Да. Это действительно было необходимо. Но не матери. Это было необходимо самому отцу.
Исанлерд встречал их высокими и внушающими безопасность стенами, а самой первой достопримечательностью, которую им удалось увидеть, являлись его огромные просторные ворота из белого камня с искусно выделанными приподнятыми решётками и собранными по бокам барельефами, узоры которых напоминали переплетения растений и цветов.
— Знаешь, а довольно красиво сделано, — обратила внимание Ева. — У конструкторов определённо имелось чувство вкуса и стиля.
Миновав стены, они оказались на обширной площади, от которой, словно паутина, во все стороны расходились просторные улочки, мощёные аккуратным и ровным камнем. Большинство зданий и построек имели аж до пяти этажей, а небольшие пристроенные к ним башенки были и того выше, однако Исанлерд несколько «проседал», стоило лишь углубиться внутрь. К сожалению, столь величавый первоначальный вид он понемногу растрачивал по мере полного ознакомления, но дело всё ещё спасали сотни диковинных фонарей из бронзы с ярко горящими внутри свечами, под интимным светом которых влюблённые парочки так любили целоваться.
Даже будучи в карете девушки не укрылись от звуков сотен радостных голосов и топота вдвое большего количества ног. Вечерние гуляния были в самом разгаре. Нарядно одетые, жители и гости графства Ираль на целый день стали частью этого занимательного действа, где буквально на каждом углу проводились интересные конкурсы, торговцы выставляли на прилавки самые редкие и диковинные из своих товаров, а двери каждого постоялого двора или таверны были открыты для любого, даже самого перебравшего норму посетителя.
— Здорово… — с некоторым сожалением обронила Дэдай. — Посмотри на них, Лилит. Они действительно счастливы и рады, и радость эта не поддельна. Исанлерд стоит в стороне от всех опасностей этого мира, даже окрестные леса наполнены чудовищами в куда меньшей степени, чем мы привыкли. Над улицами этого города никогда не клубится сизый туман, редко когда эти края омрачаются скверными новостями…
— Только не говори мне, что ты хотела бы переехать сюда…
— О, нет, — усмехнулась Ева. — Просто поймала себя на ностальгии по Анкатэлю. В последний раз только там я имела возможность насладиться столь небывалым ощущением… Как бы назвать…
— Душевного спокойствия? — не думая подсказала тёмная.
— И подъёма. Не пойми неправильно, я до беспамятства влюблена в свои собственные земли, природные недостатки которых давным-давно начала считать интригующими особенностями, но улицы той же Фаи чаще заставляют меня думать о делах и проблемах насущных, нежели позволяют расслабиться.