Когда брюнетка решила разжать свою хватку, графиня всё ещё находилась где-то там, далеко за планом материального мира. Наблюдала за всей этой картиной со стороны и ничего не могла поделать. Не знала, как вернуться в своё тело и суметь пошевелить хотя бы пальцем. Что самое страшное — она понятия не имела, что будет делать, когда вновь обретёт контроль.
— Я хотела сделать это ещё восемь лет назад. Не обессудь, что тебе пришлось ждать так долго, — Лилит резко отстранилась и, усмехнувшись, пришпорила своего коня, отчего он резко набрал темп и на несколько десятков метров обогнал ошалевшую Еву.
Она не слышала, что ей говорила Лилит. Не могла слышать. Всё, что её сейчас заботило — желание вновь обрести возможность двигаться и тёплое послевкусие поцелуя на губах, медленно перерастающее во внутренний жар.
— Я… — только и смогла выдавить из себя Ева, когда частично вернулась с небес на землю. Понадобились колоссальные усилия, дабы выговорить хоть одно слово так, чтобы оно звучало нормально, а не как смазанный лепет умалишённой.
— Лилит, я… — она замолкла, когда осознала, что девушка уже давно разорвала с ней дистанцию.
Издав приглушённый стон, графиня пустила лошадь с места в карьер, пытаясь унять распространяющуюся по всему телу нервную дрожь, пусть эта дрожь и приносила ей только приятные ощущения. Смятение внутри продолжало нарастать по мере того, как Ева настигала коня Лилит.
— Стой! — вырвалось у неё, когда дистанция между ними сократилась ещё сильнее, — Остановись, чёрт побери!
Лилит даже не думала останавливаться, наоборот, она изо всех сил подгоняла скакуна, словно подлый вор, укравший что-то ценное и ныне уходивший от преследователя. В какой-то миг ей подумалось, что если она сейчас остановится, то будет худо, и что она определённо понесёт наказание за свою дерзкую выходку.
— Да остановись же ты! Умоляю! — из последних сил выкрикнула Ева неестественным голосом, похожим больше на вибрацию струны.
Ева сама не поняла, что произошло дальше. Она лишь отдалённо почувствовала, как внутри неё разгорается отголосок искры, увидела, как Лилит замедляется и разворачивается, почувствовала, как покидает седло и приближается к тёмной, которая делает ровным счётом то же самое, читает в её глазах вину, смешанную с удовлетворением. Видела лёгкую улыбку, застывшую на её лице, словно бы дразнящую, бросающую вызов. Графиня вплотную приблизилась к ней и повторила то же самое, что ранее с ней сделала Лилит, с той же жестокой страстью, пробирающей до самых костей и заставляющей сердце умолкнуть и забыть о своей обязанности качать кровь. Руки Евы в этот момент жадно сжимали плечи и талию Лилит, словно бы опасаясь потерять первую за длительное время голодовки жертву.
Лилит не смогла бы сказать, почему именно развернула коня, почему слезла с него, почему пошла навстречу… Наверное потому, что впервые за долгое время захотела чего-то очень сильно, и пойти против своих желаний не осмелилась. Да, она чувствовала себя виноватой, пусть вина и терялась на фоне того, что она только что получила. Она боялась, но всё равно бросала своей наставнице вызов. «И как ты ответишь на это, Ева?» — читалось за её насмешливым выражением лица. «Надеюсь, что хотя бы не убьёшь».
Но в планах у графини были несколько другие вещи. О нет, она не захотела убивать Лилит. Она захотела продолжить эти обоюдные страдания, смешанные с удовольствием. Боль разрывала грудь Лилит, но эта боль была приятной. Хотелось чувствовать её сильнее и дольше. Хотелось, чтобы руки светлой не отпускали её талию. Хотелось, чтобы второй поцелуй уж точно не заканчивался никогда. Она обняла её в ответ, прижавшись ещё сильнее, обвив руки за её спиной и сцепив ладони в замок. Хотелось растянуть это навечно.
Вкус Евы остался на её губах, когда та отпустила её и отстранилась, тяжело дыша. Девушка облизнулась, прикрыв глаза.
Вдоволь насладившись, разжав свою хватку, выпустив Лилит и сделав несколько шагов назад, она поняла, что только что натворила. Схватившись руками за голову, Ева застыла в немом крике.
— О, Рух всемогущий… — прошептала она.
Графиня попыталась вновь заглянуть в глаза Лилит и разразиться в её сторону гневной тирадой, но потом поняла, что просто не может. Наверное, потому, что сама чувствовала вину за случившееся.
— Проклятье, Лилит… — она специально медлила, растягивая каждое слово, дабы выиграть лишнюю долю секунды на размышления.
Покачав головой, отвечая себе самой на не заданный вопрос, она скривилась.
— Зачем ты сделала это? Проклятье, Лилит! — её лицо не несло на себе следов гнева, лишь полуживую эйфорию.
— Затем, что захотела, — честно ответила Лилит на возмущения своей госпожи. Возмущения, казалось, присутствовали там лишь приличия ради. — Ещё в первый раз, как я только увидела тебя, много лет назад, я подумала о том, что безумно бы хотела распробовать тебя на вкус. Я хотела узнать, что стоит за этими манерами, за строгостью и неприступностью. Что стоит за твоей улыбкой, что стоит за твоим смехом, и что стоит за твоим задумчивым молчанием. Что за душой у всемирно известной Евы Дэдай, которая выпустила из под своего крыла сотни сильнейших магов? Я хотела узнать тебя всю, целиком и полностью. Вот, почему я сделала это. И… — она покраснела, потупив взгляд в землю. — Мне понравилось то, что я узнала.
Лилит глубоко вздохнула, пытаясь унять огонь, что охватил всё её тело до последней клеточки. Не первый раз она испытывала подобную близость с кем-либо. Но каждый раз самый первый момент этой близости был особенным и незабываемым. Сейчас же всё было и вовсе иначе. Сейчас всё было будто сильнее и мощнее в десятки раз.
В янтарных глазах Евы читался тот самый вопрос «зачем?», ответ на который она и так прекрасно знала, но не хотела в него верить. На помощь пришли слова, сказанные когда-то Лилит, слова, особого значения которым она поначалу не придала. Теперь же эти слова стали для неё спасением.
— И что же нам теперь делать? Ты ведь понимаешь, что об этом никто не должен узнать? Никто, никогда… — Ева говорила спокойно, но с различимыми отголосками боли.
— Конечно, никто не должен узнать. Именно поэтому я попросила тебя выйти без сопровождения. И именно поэтому я, уж прости, набросилась на тебя в этом месте, где нет никаких случайных зевак, где не будет никаких свидетелей. Я ценю твою честь не меньше собственной и прекрасно знаю, к чему может привести оплошность или неосторожность.
Лилит замолчала, а потом сделала пару шагов по направлению к Еве, взяв её за руку и заглянув ей в глаза. Во взгляде же самой девушки читалась непоколебимая уверенность.
— Не думай, что это для меня ничего не значит. Не думай, что мне просто вино в голову ударило. Да, я немного выпила, каюсь. Но я выпила для того, чтобы в нужный момент у меня хватило смелости. Я боялась, что у меня не хватит духу сказать всё это. Оказалось, что духу хватило даже на подобную дерзость. Не думай, что я приняла твоё предложение о работе, и теперь я вместе с тобой только лишь потому, что ты пообещала мне какую-то плату или же иные привилегии. Дело, чёрт возьми, не в деньгах. И дело не в том, что я получу. Дело в том, что я захотела измениться и изменить жизнь вокруг себя. И я посчитала тебя подходящим кандидатом на роль моего наставника в этом деле. Я просто хочу быть рядом. Просто хочу помогать тебе. Защищать. Сражаться за тебя. Убивать за тебя. Потому что чувствую, как это меняет меня. И чувствую, как это придаёт моей жизни смысл. Прошу… Не отвергай меня…
Лилит не хотела её отпускать. Она продолжала сжимать ладошку Евы, будто это было каким-то спасительным якорем. Соломинкой, за которую хватается утопающий. И она хваталась тоже, понимая, насколько ценна эта связь.
Ева не сказала ни слова, но её эмоции были красноречивее всех возможных объяснений. Растерянность, смущение, восторг; все три эмоции смешались воедино и побудили тело Евы к действию. Она не помнила, в какой момент вновь оказалась вблизи Лилит, не понимала, когда успела заключить её в крепкие объятия, прижавшись к ней изо всех сил. Очнулась лишь мгновение спустя, когда уже было поздно что-либо менять. Губы графини смущённо прошептали каждое слово, которое смогло сложиться из бушевавшего в голове урагана.
— Прямо сейчас мне говорить трудно, не то, что думать, — без малейшего намёка на шутку заявила она, даже не пытаясь вырвать свою ладонь из мастерского захвата тёмной.
Теперь, когда ей некуда было спешить, она могла разобраться в своих чувствах более чем полностью. Она могла увидеть причину своей внезапно возникшей привязанности к Лилит. Всю свою жизнь Ева проживала среди людей, полностью неспособных понять её взгляды, разделить её желания. Графиня вечно чувствовала себя чужой и не от мира сего. А потом появилась она, в грязной таверне не окраине цивилизации. Суровая, бескомпромиссная и потерянная, Лилит пробудила где-то внутри давно забытое чувство жалости, переросшее сперва в уважение, а теперь и в гордость. Более того, она чувствовала какое-то неописуемое влечение к тёмной. Еве хотелось помочь ей, научить её, направить, если это понадобится вновь, но вместе с тем она понимала, что возникшие чувства являются лишь платой за понимание, которого так не хватало графине на протяжении долгих лет.