— То есть, меня? Я польщен.
— Не обольщайся так сильно. Просто больше мне отправить некого, да об Алексе до сих пор нет никаких известий — видимо, он все-таки сбежал, а упускать такую золотую жилу мне не хочется.
Я сразу так и понял. Для Себастьяна самым лучшим может быть только тот, кого он видит каждый день в зеркале. Дело в том, что всего на этого толстяка работает только пятеро, включая и меня. Говоря точнее, теперь, видимо, четверо, потому что Алекс — мой давний приятель и напарник — на самом деле куда-то пропал и на связь не выходил очень долго. И обстоятельства так сложились, что только я находился ближе всех к Себастьяну, и у меня не было никаких важных дел. Себастьян хотел сказать что-то еще, но его перебил женский механический голос «Ариадны»:
— Себастьян Тайлер, в прошлый раз ваш дневной рацион составил три тысячи пятьсот килокалорий, что на шестьсот килокалорий больше ежедневной нормы. Сегодня вам рекомендуется употребить две тысячи триста килокалорий. Что пожелаете на завтрак?
— Погоди минуту, — попросил меня Себастьян и обратился к бестелесному голосу: — Я буду четыреста грамм курицы гриль и два слоеных пирожка.
— Простите, но рекомендуемая пищевая ценность завтрака на сегодня — пятьсот килокалорий, а в вашем предпочтении килокалорий больше в два раза. Разрешите предложить вам двести грамм отварной индейки на триста пятьдесят килокалорий, трехпроцентного йогурта на сто килокалорий и пятнадцать грамм грецких орехов на сто пятьдесят килокалорий?
По выражению лица было понятно, что Себастьян разозлился, но делать все равно нечего.
— Разрешаю.
— Надо же, — вставил я своё слово, — хоть кому-то удалось посадить тебя на диету, Себастьян.
— Клянусь богом, — пропустив шутку мимо ушей, пробубнил работодатель, — когда-нибудь я разнесу эту хреновину к чертям.
— А думать за тебя кто будет?
В этот раз Себастьян ответил на мой вопрос раскатистым смехом. Пока он смеялся, механизм в стене, напоминающий микроволновую печь, загудел. Сквозь темное стекло можно было разглядеть, как в пластиковый контейнер по пищепроводу падает кусок отварной индейки в один отсек и густая масса белого йогурта — в другой. Когда раздался короткий звонок, говорящий, что завтрак готов, Себастьян сказал:
— Хоть и обидно, что тебе не позволено есть столько, сколько ты хочешь, но готовит «Ариадна» на славу. Не хочешь?
— Благодарю, но нет. У меня уже был завтрак.
— Собственного приготовления? — Потушив сигарету, усмехнулся Себастьян. — Никогда я этого в тебе не понимал, Майкл. Ты сам постоянно твердил, что тебе плевать на систему городского управления, и раз она дает полезные возможности, то ты ими воспользуешься. И в противоречие самому себе ты живешь как древний человек, отказываясь от пищи, которая сама летит к тебе в дом.
Правдой в этих словах была только одна часть. Когда я родился, «Ариадна» только начинала пускать свои корни во все сферы общества, то есть эта система стала неотъемлемой частью моей жизни. И поэтому я смело пользуюсь всем тем, что эта программа может предложить людям. Кроме еды. Многим она нравится, однако мало кому известно то, из чего и как эта пища готовится. Я тоже этого не знаю и поэтому предпочитаю исключительно собственную кухню. В плюс к этому идет также то, что я ем всегда столько, сколько моей душе угодно, а не сколько позволено «Ариадной».
— Ладно, давай вернемся к теме разговора. — Сразу перешел на деловой тон работодатель. — Я скину тебе зашифрованные координаты, где тебе надо взять груз, и еще переведу на счет часть от аванса, чтобы ты мог купить себе все необходимое. Чем быстрее ты возьмешься за это, тем…
— Конечно, меня радует твоя решительность. — Перебил я его. — Но у нас есть одна маленькая загвоздка: я не хочу участвовать в деле.
— Что?! — Глаза Себастьяна, казалось, готовы были выкатиться от удивления из орбит. — Почему?
— Дай-ка подумать… — Я начал загибать пальцы на руке. — Нам ничего не известно о заказчике, подозрительно большая сумма для обыкновенной контрабанды, теперь из-за того теракта в Централ попасть сложнее, чем перебраться через семь колец ада, никаких сведений о самом грузе: то ли это будет обычная флешка, то ли целый фургон с оборудованием. И, наконец, я просто устал.
— Устал? — Переспросил Себастьян таким голосом, словно он услышал только что что-то невероятное. — Эта твоя шутка не особо удалась.
— В последнее время мне вообще не до шуток. — Холодно отозвался я, снял куртку, засучил правый рукав рубашки и показал ему своё плечо. Всё оно было побагровевшим, словно к нему прижимали каленую сталь.
Себастьян посмотрел на мою пострадавшую руку так, будто бы это было в порядке вещей, укоряющее покачал головой и заключил:
— Парализатор. «Арт» или «Гелиос»?
— «Арт». Восемьдесят восьмой модели. Если бы это был «Гелиос», то моя рука была бы черной до кончиков ногтей. Держу пари, ты не знаешь каково это, когда сама «Ариадна» пускает в тебя свою стрелу возмездия.
Ответа не последовало. Себастьян знал, что если он скажет, что ему знакома эта боль, я пойму, что он лжет мне.
— Твой «многоуважаемый друг» Виктор, видимо, по случайности забыл сообщить, что тот жесткий диск с данными находится под охраной шефа полиции Подгорода.
— Но тебя же не заметили.
— Верно, я был в шлеме. Однако метку на память оставили. Скорее всего, господин Кэмпбелл уже открыл охоту на «того мужика с одной гематомой во всю руку».
— Иначе говоря, — подытожил Себастьян, — ты струсил.