Затем я наблюдал через глазок, как проверяющий паспорта спокойно развернулся, зашагал по лестнице вниз, а спустя минуту начал ломиться в дверь к очередной своей жертве.
«Люди…» — Невесело усмехнулся я про себя и шмыгнул носом.
Наверное, самая ненавистная мной особенность моего организма заключалась в том, что мой сон был настолько чутким, что мог рассыпаться от любого постороннего звука, и проснувшись, заснуть я больше не мог. Пытался, часами лежал с закрытыми глазами, пока не понял, что это бессмысленная затея, попросту прожигающая время. Так и сейчас я не вернулся на диван, а напротив — включил кофеварку, готовясь к завтраку.
Пятнадцать минут спустя я уже без какой-либо радости ел яичницу с зажаренным беконом, а после этого насладился чашкой кофе с печеньем. Помыв по суду и разложив её по полочкам, я осознал, что больше мне делать нечего.
Да, скорее всего это звучит так же смешно, как и то, что в моем доме нет автоматизации, но это правда. В отличие от всех остальных слоев населения, которым «Великая система «Ариадна» подобрала профессии, подходящие под их уровни социальной значимости и состояния, я не работал. Точнее, я не работал в привычном для всех понимании. Было дело, то есть, дела, которые я усердно выполнял, порой даже с риском для себя… но об этом не принято говорить, если не хочешь, чтобы тебя забрали туда же, куда забирают всех остальных людей с показателем социальной значимости, равным одному или двум.
Я уже давно привык, что госпожа фортуна не желает иметь со мной ничего общего, и потому насылает на меня разные неприятности. Взять хотя бы, к примеру, мой балкон. Мало того, что он был заставлен разным бесполезным хламом, который мне было жалко выкидывать, так еще вид с этого балкона, да и изо всех окон тоже у меня выходил на пейзаж шестидесяти метров бетона днем, и ослепительным светом прожекторов — ночью! Плюс к этому, не надо глубоко копать, можно взять этот самый эпизод, когда мне не дали выспаться. Снова.
— Хотя это уже можно считать верхом блаженства. — Сыронизировал я, посмотрев на круглые часы на стене. — Если раньше я спал по три часа в сутки, то теперь мой сон длился на два часа больше.
Продолжая страдать бездельем, я достал из холодильника плитку шоколада и, разворачивая её, вернулся в гостиную, сел в продавленное место дивана и щелкнул пальцами перед телевизором. Стекло перестало быть прозрачным и в секунду наполнилось разными красками появившегося главного меню. Стоит отдать должное, эта штука с передачей движений мне нравилась. Больше можно не бояться того судного дня, когда у человека внезапно потеряется пульт.
Моя рука плавно поднялась вверх, а список каналов послушно прокрутился вниз. Названия каждого я никогда не запоминал, не пытался. Нашел новостную программу, показал на неё пальцем, и маленькое окошко телеканала развернулось на весь экран. Эфир вела женщина с родинкой под глазом, в строгом костюме и собранными на затылке черными волосами.
— …Как стало известно, за недавней террористической попыткой уничтожить северо-восточную колонну Централа стоят никто иные как бандитская группировка «Сыны прошлого». Раньше этот отряд давал знать о себе только при помощи пропаганды о несовершенстве этого мира, просачивавшейся в сеть путем кибернетических атак. Этот же их шаг можно расценивать как открытый вызов всей системе «Ариадна». Специальные службы уверяют, что вплотную занимаются этим делом и обещают: «Сыны прошлого» не смогли взорвать колонну в первый раз — не смогут и впредь, потому что теперь каждая из восьми колонн будет держаться под усиленной охраной двадцать четыре часа в сутки. Нам же остается верить, что справедливость восторжествует, и продолжать выполнять обязанности, которые «Ариадна» нам всем доверила, чтобы сделать этот мир идеальным и искоренить всю преступность. С вами была Элиза Пирс, «Новости» на втором канале.
«И это еще они говорят о Сынах прошлого как о пропагандистах?» — Подумал я, пытаясь вспомнить, сколько раз эта телеведущая сказала о величии системы городского управления. «Ариадна» — такая же последовательность нулей и единиц, как и все остальные программы. А в программах очень часто бывают ошибки и сбои. Говоря понятнее, в таком чуде информационной мысли, как «Ариадна», чьи размеры уходят на сотни и сотни петабайт, ошибки — далеко не редкость. К тому же эта система еще молода. Если память мне не изменяет, то ей должно быть, по меньшей мере, лет так сорок-сорок пять. Конечно, в жизни человека это почти половина жизни, но что такое полвека для искусственного интеллекта, чья жизнь предполагает собой бессмертие?
Часы на моей левой руке зажглись, и раздался мелодичный звук.
— Что ж вы ко мне пристали… — Недовольно проворчал я. Нажал на маленькую кнопку приема вызова, и над часами развернулась голографическая панель бледно-синего цвета. — Слушаю.
— Майкл! — Раздался из часов мужской голос. — Ты уже дома?
— Так спросил, будто не знаешь этого.
— Не суть. Мне надо срочно поговорить с тобой. Срочно! Приезжай ко мне… и захвати мне пачку «Дебо». У меня закончилось.
Очевидно, моё решение его не волновало, и тот бесцеремонно завершил разговор, не выслушав моего ответа. Я «стряхнул» с часов голограмму и мысленно назвал Себастьяна последней тварью. Очередная злая шутка судьбы, потому что иного объяснения я не видел тому, как этот лицемерный, лживый эгоист стал моим «работодателем». Старый жук во всем в первую очередь искал выгоду для себя, хотя и стоит признать, что своих друзей он, как правило, не забывает. Но мог бы я назваться его другом — еще надо понять.
Квартира Себастьяна находилась в другом конце района, так что дорога на автобусе заняла где-то полчаса. Погода сегодня явно не располагала хорошим настроением: резкие порывы ветра, изморось, тяжелые тучи цвета свинца, поглотившие небо. Хотя, учитывая современное количество разных фабрик, не удивлюсь, если эти тучи из дыма и пепла.
Людей на улице почти не было, каждый законопослушный гражданин вносил свой вклад, — как сказала та женщина из телевизора, — в «обязанности, которые «Ариадна» нам всем доверила».
Никогда не считал улицу, на которой я живу, благоприятным местом с подобающим уровнем обеспечения жизни, но по сравнению с районом Себастьяна, мой район выглядел во сто раз лучше. «Помойка» — первое слово, которое приходит мне на ум, когда я приезжаю сюда. Несколько приставленных друг к другу четырехэтажных домов, в тесных переулках которых можно было разглядеть использованные чипы с киберкайфом — новым развлечением нового общества, правда, в общем плане все осталось таким же, каким было и сто лет назад. Изменились только названия.
Нужный дом оказался центральным. Я быстро поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. В тот же момент крошечный глазок камеры в стене зашевелился и зафиксировал на мне свой объектив. Щелчок открывающейся двери последовал только после того, как я был осмотрен с ног до головы.
Однокомнатная квартира Себастьяна больше напоминала склад разнообразной техники. Прямо в прихожей меня встретила громадная коробка, внутри которой я разглядел несколько жестких дисков, нейрошлемов, съемных носителей и десятки переплетенных проводов. Если эта коробка просто элемент декора — то у Себастьяна ужасный вкус, если же ему придется тащить её куда-то — что ж, удачи ему.
Сам хозяин квартиры ожидал меня в единственной комнате, усевшись в роскошном кресле. Себастьяну было за пятьдесят, но как-то он не смог растерять юношеского выражения лица, пусть и покрытого морщинами с нехилым слоем подкожного жира.
— Рад, что ты так быстро приехал. — Без каких-либо приветствий произнес он, завидев меня. — Принес?
Я достал из кармана куртки пачку «Дебо» и бросил её в сторону заказчика. Тот довольно ловко при своем весе поймал его на лету, достал одну сигарету, зажег её и с наслаждением наполнил легкие никотином.
— Ты не представляешь, как сейчас сложно достать эту штуку… — Выпустив через нос табачное облако, сказал Себастьян.
— Поверь, представляю. Потому что это я постоянно приношу тебе сигареты, если ты не заметил.
В нашем обществе, где каждый человек должен каждую секунду думать о своих показателях, не находя себе места, если один из пунктов вдруг увеличился, практически никто не курит и не пьет. Боятся впасть в зависимость и тем самым заказать себе место в реабилитационном центре. Позволить себе такую роскошь могут только те, чей статус социальной значимости равен пяти. Те, кто живет на вершине Олимпа.
— Давай сразу к делу. — Меня уже начинало раздражать то, что Себастьян уделял внимания сигарете больше, чем мне.
— Как скажешь, — кивнул работодатель и выпустил три серых кольца. — Сегодня ночью я получил письмо. Ни имени, ни места, ни контактного адреса — вообще ничего, не считая трех пунктов. Это аванс с обещанием на такой гонорар, который нам даже не снился, координаты Централа и просьба отправить лучшего.