За спиной Тайрека крышкой гроба захлопнулась дверь в офис. Небольшое здание теснилось между громадинами небоскрёбов Центра. Стремительно взмывая к потолку Уровня, оно напоминало шлейф фейерверка. На севере и юге поблёскивали Врата, ведущие наружу. Десять лет назад первенцы промаршировали сквозь них во Вне.
«Что за идиотская фраза. Будто не стены Города покинули, а ушли в другую комнату. Во Вне».
Хотя чего ожидать от людей, веками живущих с потолком вместо неба?
По натянутым между махинами домов мостам сновали казавшиеся муравьями человечки. Над головой скрипел и выл поезд монорельса. На пару этажей ниже свистели автомобили, съедая километры магистральных дорог. Дома, трассы, площадки для отдыха, кофейни и столовые — всё это громоздилось друг на друга, тянулось вверх, задыхалось от перенапряжения. «Улей, — подумал Тайрек. — Но мы в нём не пчёлы, а мёд».
Он поплотнее запахнул куртку, чувствуя, как она обтягивает острые плечи. Пора напечатать новую, эта стала уже слишком мала. На спине распростёр крылья белоголовый орёл — вечный символ свободы. От неё пришлось отказаться давным-давно.
Взглянув на хронометрон, Тайрек заволновался — уже без пяти восемь. До десяти домой он вряд ли успеет, а значит, встреча сорвётся. И что ему делать дальше? Опять бросаться в замкнутый круг наркотиков, алкоголя и шлюх?
Светосферы под потолком Уровня постепенно темнели, знаменуя наступление ночи за стенами Города. Оставив за собой душный офисный комплекс на пересечении Седьмой и Девятнадцатой, Тайрек двинулся в ночь. Дыхание Города обволакивало его. Девушка из рекламы подмигнула и засмеялась. Смех смертельно раненного человека, прикидывающегося здоровым. Реклама сменилась, и Тайрека залило мареновым светом ванильного парфюма Семьи Кармайн. Запахи химии. Лучше бы что-то живое и натуральное. Он так давно не ел настоящего мяса, что даже забыл, как оно пахнет.
Мимо прихрамывали выпущенные из Медцентра протезированные, чьи тела напоминали палочных человечков. Вот они и стали «ближе к совершенству», как выражалась церковь. Неловко дёргая новыми, фальшивыми конечностями из аугментики, бывшие пациенты разбредались по своим делам, пытаясь заново научиться жить. Спешили на работу, стараясь не стать обузой для общества. Пусть всё утилизируется, пусть едой обеспечен каждый до конца жизни — ты не захочешь злить богобоязненный народ своим бездельем. Ухмыляющиеся небоскрёбы Центра атаковали заново прибывших пулемётной очередью неоновых реклам, объявлений, бесплатных столовых и подпольных фрик-клубов.
К руке Тайрека прилипла принесённая ветром алая листовка. «Голосуйте за Карла Лоренса! Он обеспечивает нам стабильность и процветание уже больше восьмидесяти лет! Становитесь лучше вместе с королём!» Под криво висящим лозунгом был изображён сам король, благообразный мужчина лет сорока пяти с длинной окладистой бородой и добрыми глазами. По слухам, Карла так напичкали аугментациями, что от человека у него остался разве что мозг — и то не факт. Байки, конечно. Даже король не может позволить себе столько протезов. Иначе как помощью Церкви и Медцентра долголетие Его Величества не объяснить.
Тайрек устало отлепил листовку от руки и бросил её в ближайший уличный утилизатор. Ещё одни досрочные выборы, ещё один срок для короля. Когда уже этот фарс кончится и все признают, что Карла свергнуть невозможно?
— Эй, дружище, куда это ты так торопишься?
Тайрек резко обернулся. На фоне изуродованных багровыми капельками рекламы небоскрёбов Центра чётко вырисовывалась двухметровая тень. Рядом с ней стоял патрульный полицейский. Как всегда, в бронежилете и в серой рубахе с чёрным галстуком, с огромным крупнокалиберным пистолетом в кобуре. На голове копа покоилось высокое кепи с шестиконечным крестом, его в народе прозвали боевым и огненным. Левый, верхний и правый луч оканчивались широкими прямыми, в то время как нижний напоминал заточенный клинок. Ещё два острых луча отходили по диагонали вниз в разные стороны от центра. «Вера да лезвия по всем направлениям». За десять лет Тайрек выучил, что такой крест символизировал Вооружённые Силы Первого Города — будь то армия Синдиката или полиция, служащая Эдему. Коп поправил сползающие очки расширенной реальности. Говорят, какие-то сектанты создали собственный виртуальный мир. Подключаешься к нему очками и видишь совершенно другой Город вокруг. Некоторые так проводили сутки за сутками. Сбегали из реальности в мир грёз. Дешевле и проще, чем антидепрессанты. Что угодно, лишь бы не слышать надсадного кашля бетонных джунглей. Над головой пронёсся поезд монорельса, и у Тайрека заныли зубы.
— Документы, — потребовал полицейский. Сааксец послушно протянул руку, поглядывая на копа снизу вверх. При росте метр семьдесят на фоне первенцев Тайрек выглядел субтильным коротышкой. Проведя над запястьем сааксца сканером, патрульный успокоился и сплюнул. Показались белые зубы, умудрявшиеся блестеть на фоне чистой, как молоко, кожи. «Холёная порода, эти первенцы», — подумал Тайрек. В Союзе даже старейшины не были такими чистыми и ухоженными.
— А ты что у нас, сраный синегубый что ли? — поинтересовался патрульный. — Так куда так торопишься? И что вообще здесь делаешь? Почему не в гетто?
— Я действующий гражданин, — ответил Тайрек, стараясь не нервничать. Не только мысль об опоздании внушала беспокойство. Под стелькой сааксца томился тонкий, не толще листка, брусок Платины весом в пятьсот грамм. А за спиной копа всё ещё возвышалась двухметровая тень. Если брусок найдут, всё закончится, в лучшем случае, семью годами тюрьмы. Хотя зачем полиции что-то находить? Тайрек, напечатав Платину, грабил Синдикат, а копам убытки Семей шли только на руку. — Я здесь работаю неподалёку, тороплюсь домой, вот и всё.
Полицейский перехватил взгляд Тайрека.
— А он хорош, да? Генератор невидимости. Да что я тебе объясняю… Эй, Янос, покажись!
Размытый силуэт за спиной патрульного превратился в полноценную жестяную махину из гладкого, тщательно отполированного металла. Касаясь поверхности бронекостюма, свет пожирал себя. На чёрной, как сердце тьмы, поверхности не было ни единого блика. Массивный торс пестрел паутинками маркировок неизвестного производителя. «Эдем, кто же ещё», — подумал Тайрек. Конструкция отдалённо напоминала человеческую фигуру, но верхняя часть превосходила габаритами нижнюю. На шлеме скалилось серое полупрозрачное забрало. Внутри горела синим огнём запись предсмертных мук убитого преступника. Гримасы боли искажали окровавленное лицо, глаза на выкате молили о пощаде. Пугающее зрелище — но только не для Тайрека. Конечности машины тянулись почти до колен и щеголяли огромными клешнями, вполне способными, как казалось, перекусить пополам взрослого человека.
— Новейший, всего неделю вот тестируем, — похвастался патрульный. — Наступательный экзоскелет класса «Каратель», для подавления бунтов и наведения порядка. Жду не дождусь, когда его пустим в оборот. А ты, Янос, что думаешь?
— Эта детка много что сможет, — прорычал оператор экзоскелета. Его голос прозвучал искажённо, с подчёркнуто высокими нотками. «Элемент запугивания, — подумал Тайрек. — Как и запись предсмертных мук». Экзоскелет построили не столько для убийства и уничтожения, сколько для морального подавления противника. Встроенные динамики и искажение голоса добавляли боевой машине грозности.
— А ты что думаешь, а, синегубый? — обратился патрульный к Тайреку.
— Вы не должны убивать людей. Вы же полиция, охранники порядка.
— Эх, да что ты понимаешь, чурка тупая. Будешь меня ещё учить, как работать? Пшёл отсюда.
— Что же, приятной ночи, офицеры.
— Давай-давай, вали… — повернувшись к коллеге, патрульный заговорил. — В общем, я ей такой: «Отрубишь руки, поставишь протезы, станешь ближе к совершенству, заодно лотерею в церкви оформим на место в Эдеме». А она мне, прикинь: «Но руки-то куда девать?» Отвечаю: «Куда-куда, извращенцам на окраинах сдашь!»
Оператор экзоскелета загоготал. «Пора идти домой», — подумал Тайрек. Он и так безбожно опаздывал.
Сегодня Элли согласилась встретиться с ним. Почти неделю она заглядывала к нему в кабинет по каким-то пустяковым вопросам, стараясь не глядеть в глаза и постоянно хихикая над его ужасными шутками. Даже такая невысокая девушка возвышалась над Тайреком на полголовы.
Он знал, к чему всё идёт, и попытал удачу. Неожиданно, Элли не только не отказала, но и обрадовалась предложению.
Вот только сам Тайрек вместо радости ощущал пустоту. Последний раз он любил больше двух лет назад. Любил — и предал ради собственной свободы. Да и Элли, похоже, западала на него только из-за экзотичности. Он чувствовал себя сломанным, разладившимся механизмом. Шестерёнки его души не подходили к шестерёнкам окружающих людей. Ему порядком надоело прикидываться, будто он похож на остальных. Он здесь чужой и всегда им будет. Его пощадили — но это не значит, что его будут любить.
«Другое время и другое место», — напомнил себе Тайрек. Теперь он свободен — во всяком случае, последние два года. Ему не нужно больше убивать. У него есть работа и деньги. Он почти что нормальный человек.