— Сучья жизнь, — пробормотал Тайрек, накинув капюшон, и поторопился к станции монорельса. Время уходило.
Звуки вечернего Города напоминали рыдания оставленной матери. Всхлипывали надземные поезда, высекали стоны носящиеся по магистралям автомобили, ныла скрипящая по асфальту обувь пешеходов, а Тайрек, обстреливаемый со всех сторон рекламными экранами, в одиночку шёл домой. Впрочем, как и всегда. Но ведь завтра всё может измениться.
Неделю назад ему исполнилось двадцать два года, но он чувствовал себя очень и очень старым. Лингвистика. Совсем не похоже на то, чем до этого приходилось заниматься. Лингвист чист, не нарушает закона, да и зарплата вполне ничего. Тайрек чувствовал, как кровь стучит в висках. Новая работа, собственное жильё, а теперь и возможность завести постоянную девушку — это ему-то, пожизненному неудачнику и подобию человека? Тайрек фыркнул, чувствуя, как к горлу подкатывает желчь. Проклятая поджелудочная и проклятое бухло. Не прошло и мгновения, как его начало рвать. Люди без малейших намёков на возмущение огибали блюющего человека и спешили дальше по своим делам. Ничего нового, молодёжь любит порыгать, наглотавшись всякой дряни.
— Ты знаешь, что заслужил это, лицемер, — сказал себе Тайрек, пригладив назад мокрые от пота волосы. — Давай, дуй к медикам. Починят тебя быстро и совершенно бесплатно. Но ты же хочешь страдать, ублюдок.
Возле ноги возникла чёрная кошка. Так неожиданно, словно сама пустота соткала её из нитей нереальности. Протяжно мяукнув и понюхав лужу рвоты, животное уставилось на Тайрека. Сааксец хмыкнул, схватил хвостатую за хохолок и поднял. Кошка несколько раз дёрнула маленьким носиком, затем снова стала внимательно вглядываться в Тайрека, будто не видя в нём ни малейшей угрозы. В этом чёртовом городе даже сраные кошки презирали его.
— Не бойся, не буду я тебя жрать, — буркнул Тайрек по-саакски.
— Эй, синегубый! — заорал противный старческий голос за спиной. — А ну не мучь животное!
Тайрек с неудовольствием разжал кулак. Кошка махнула хвостом и исчезла в переулке. А ведь больше десяти лет назад он бы не отпустил такой добрый кусок мяса — неприкасаемым выбирать не приходилось. Но времена изменились. Да и кошки у первенцев были совсем другими. Они больше походили на людей, чем на животных, в то время как сами первенцы иногда казались Тайреку зверьми.
— Блин, он же сааксец…
Тайрек поднял взгляд и понял, что окрик старика привлёк внимание прохожих. Голоса и пронизывающий шёпот окружили его.
— Набухался, что ли…
— Вот вонючий ублюдок! И не стесняется по улицам ходить.
— Стоит с таким видом, будто весь Город ему принадлежит. Ничего, и до тебя скоро доберутся.
Тайрек цыкнул, натянул капюшон так глубоко, как только смог, и поторопился дальше. Для них он навсегда чужак.
И так почти десять лет. Косые взгляды, перешёптывания, улыбки снаружи, злоба и страх внутри. Для окружающих он был или диковинкой, или бомбой замедленного действия. Хорошо с Тайреком дружили другие изгои общества: гангстеры, контрабандисты, уличные торговцы и шлюхи.
Руки начали дрожать. Нервный стресс, так его растак. «Надо поправиться», — подумал Тайрек. Небольшой крюк за наркотой много времени не займёт.
Он набрал на коммуникаторе Джеффа, старого доброго дилера.
— Где ты находишься? — не замедлил приступить к делу барыга. Риторический вопрос, конечно: Тайрек сразу же передал свои координаты. — Хорошо. За углом есть моё устройство. Расплачивайся и забирай товар.
Тайрек повиновался. Требовать расчёта на улице — признак дурного вкуса. Но сааксец слишком торопился, чтобы размениваться на мелочи. Нырнув в переулок и встав перед уличным утилизатором, Тайрек воровато огляделся, стащил с правой ноги ботинок и достал твёрдый лист Платины. Как только она оказалась в руках, стоило готовиться ко всему. Если у тебя найдут Платину, ты ещё можешь попросить прощения в суде присяжных Башни Правосудия. Полицейские всегда против Синдиката, они поймут. Но, попадёшься с бруском в руках армейским патрулям — ты уже мертвец.
Тайрек закинул оплату в утилизатор и стал ждать. Не прошло и минуты, как машина со свистом выплюнула наружу остаток бруска и маленькую коробку с тремя ампулами. Спрятав остатки Платины обратно в ботинок, Тайрек побрёл дальше.
Действующие граждане Синдиката за всё расплачивались чипами, вживлёнными в руки. Отходы утилизировались, предоставляя еду и воду. Жизнь зависела от непрерывности цикла потребления и утилизации, а когда отходов не хватало, первенцы заполняли недостаток ресурсами из Вне. Секрет работы утилизаторов Эдем хранил как зеницу ока. И против рая не попрёшь.
Деньги просто отражали ресурсы на счету. Если вещь гражданину не нравилась, он в любой момент мог утилизировать её, в обмен напечатать другую или же подарить.
Без купленных в магазине схем утилизатор не производил ничего. Выше всего ценились ручные изделия, ведь материала уходило больше. Утилизатор лишние ресурсы не тратил.
Алкоголь и натуральная еда продавались в специализированных магазинах. На них деньги тратились безвозвратно. Конечно, если не считать возвратом получавшиеся отходы.
Почти сто лет назад один умник догадался взломать свой утилизатор и внести в программу печатание сверхплотной материи. Её и назвали Платиной. С одноимённым металлом новое вещество объединяла разве что ценность. Из-за высокой плотности новая Платина занимала очень мало места, но весила достаточно много, чтобы хватало на переплавку в другую вещь. Правила игры изменились.
Тайрек быстро нашёл нужных людей, способных настроить утилизатор на печатание брусков любой формы и веса. Но больше пятисот грамм сааксец брать опасался: патрули внутренних войск Синдиката использовали сканеры для обнаружения сверхплотной материи. Когда ему удавалось, Тайрек лично ездил на окраины, где дилеры печатали модельные наркотики, запрещённые Синдикатом. Расплачиваясь Платиной, Тайрек воровал ресурсы у Синдиката. Отдавал в руки, отказывающиеся возвращать материю в общую систему, угрожая в отдалённом будущем экономическим крахом. Цикл утилизации нарушался: на печатание уходило больше ресурсов, чем возвращалось обратно.
Центр практически не пострадал. Слишком много рабочих горбатилось в Приютах ради гражданства. Но окраины, заселяемые новоявленными подданными Синдиката, начали расслаиваться. Зачем работать, если можно жить за чужой счёт?
Воры тащили всё, что плохо лежит. Умельцы, отключившие утилизаторы от общей системы, за небольшую плату ненужные вещи превращали в нужные. Появились даже банкиры, хранящие чужое добро до лучших времён. А за ними стали образовываться целые банды громил, живущие с процентов за охрану. Ублюдки чуть ли не ежедневно нападали друг на друга в надежде урвать хранилище с хламом потяжелее. Заключались и распадались хрупкие союзы, старые обиды забывались, ибо тут же появлялась плеяда новых. Окраины превратились в огромный кусок вечно воюющей ничейной земли. Полиция отправляла туда только провинившихся патрульных, сваливая заботу за собственными гражданами на Синдикат. Тот, в свою очередь, не видел большой выгоды в поддержании порядка. Трупы — корм для утилизатора, возмещающего украденное из системы добро. В самые худшие дни мертвецов становилось так много, что санитарные команды не успевали их перерабатывать. Гармонию поддерживали лишь вигиланты — ребята, скрывающие лица за звериными масками и защищающие работяг от воров и грабителей.
С точки зрения налоговой, большинство граждан окраин жило на базовом пайке: утилизация отходов да получение из них еды и воды. Их счета чистотой напоминали свежие простыни, ведь все тёмные делишки проводились на мобильных утилизаторах, отключенных от систем Синдиката. Так что вопросов, откуда вдруг привалило богатство, у властей не возникало. Тайрек достаточно покрутился среди отбросов окраин, чтобы понять оправдания их образу жизни. После получения действующего гражданства и отдельной жилплощади работать никто не заставлял. «Человек должен жаждать труда», — так гласил Божий Порядок. Нет смысла принуждать людей. Гораздо проще убедить, что им самим это выгодно. Тайрек долгое время обманывался свободой, даруемой окраинами. Но когда протрезвел, то понял: такая жизнь его убьёт. При первой же возможности он нашёл работу, позволившую переехать в Центр — где бродят копы и патрули внутренних войск, где шлюхи сканируют чипы, а не выпрашивают Платину. Где царит порядок и не приходится бояться за свою жизнь. Надо признать, устроился он всё-таки славно.
Тайрек вспомнил последний личный визит к Джеффу: с окраин здания Центра казались титаническими деревьями, пытающимися растерзать тёмный потолок. Дома там строились друг на друге до тех пор, пока архитекторы не начинали опасаться за целостность общей конструкции. Застройка всегда шла от Центра, потому-то на окраинах и не встречались небоскрёбы — просто ещё не пришло их время. Когда-нибудь и сюда придёт активное строительство, а небоскрёбы принесут высокую плотность населения. Люди будут задыхаться под весом многоэтажек, жаждущих достать потолок. И воцарится порядок. Лишь Врата продолжат таинственно мерцать и вздыхать в такт шуму Города.