— Хорошо, тогда ждем.
Ольт доел похлебку, аккуратно хлебной корочкой подтер стенки котелка, отправил ее в рот и удовлетворено вздохнул. Вот не был никогда рабом желудка, а тут прямо почувствовал вкус к еде. Наверно сказывается влияние Истрил, ее готовка была бесподобна. После такого обеда хотелось вздремнуть, но еле слышный двойной, похожий на птичью трель, свист не дал этого сделать, вздернув лесных жителей на ноги.
— Вьюн, помни, главное — не дай им договориться. И не забудь про стрелы Мальта. Остальные за мной.
Вьюн молча, но с видом оскорбленного достоинства, держа в руке свой лук с уже натянутой тетивой, бесшумно скрылся в кустах. Ему предстояла самая сложная задача — пробраться и укрыться возле ворот, что бы не у кого не оставалось сомнений, когда в Бродра прилетит стрела, от кого она была выпущена. Потом еще и незаметно скрыться. Остальные же пока залегли рядом с Серьгой.
Обзор был отличный. Хорошо были видны и дорога, ведущая к воротам и сами ворота, которые сейчас спешно закрывались. Там видно тоже заметили приближение небольшой, в пять человек, кавалькады и отряда бойцов, сверкавших металлическими бляхами на доспехах и наконечниками копий. Не доезжая до ворот метров двести, отряд, повинуясь взмаху руки переднего всадника, остановился. Послышались звуки каких-то команд и строй воинов рассыпался бесформенной массой. Кто-то присел, отдыхая после долгой дороги, кто-то встал на обочине дороги, щедро поливая придорожные кустики, а кто-то просто собрался в кучки, что-то обсуждая. Всадники тоже собрались в кучу, о чем-то споря, а затем от них отделилось двое и неторопливым шагом поехали в сторону крепостицы. Там тоже народ зашевелился, на стены полезли немногочисленные защитники, а в приоткрытые ворота вышел Кведр собственной персоной. Парламентеры приближались неспешным шагом. Видно было, что и на стенах, и перед частоколом бойцы просто ожидали результатов рутинных переговоров. Может и драки не будет. Как говорится, ворон ворону глаз не выклюет, и дело, как не раз бывало в сварах между баронами, обойдется выкупом. Впереди с важным видом ехал здоровенный мужик в кольчуге и в шлеме, похожем на котелок и с железной маской на месте лица, из-под края которой выбивалась рыжая борода. Рядом с ним, чуть приотстав, держался то ли оруженосец, то ли знаменосец, так как в руках у него было полотнище с нарисованной на нем какой-то непонятной зверушкой. Не доезжая до ворот шагов пятьдесят, всадники остановились, и здоровяк на свою беду снял шлем. Наверно с этой личиной на голове трудно было говорить, а то, что он хотел произнести речь — это было, несомненно. Заросшая рыжим волосом, на затылке заплетенным в косичку, голова открыла рот, куда тут же впорхнула стрела. Через секунду вторая влетела в глаз. Рыжий здоровяк, даже не пикнув, еще не поняв, что уже умер, стал медленно клониться к загривку лошади. Все замерло в зыбком равновесии, пока до присутствующих доходило то, что произошло. Воины на стенах и перед ними недоумевающе смотрели, как предводитель пришедших, все убыстряясь, валится с лошади, а затем в царящей вокруг тишине, нарушаемой только птичьим щебетом, с оглушающим грохотом и лязгом встретился с землей. Как будто железное корыто бросили на утоптанную площадку. Этот звук и послужил сигналом, по которому очнулись обе противоборствующие группировки. С двух сторон завопили, заголосили, зарычали… Короче возмущения, выраженного в голосовом эквиваленте, было ну очень много. Невиданное дело — убить переговорщика, да еще можно сказать между своими, даже в это время, славящееся отсутствием хоть какого-нибудь внятного закона, было деянием вне всякого разумения.
Пришлые воины во главе с каким-то «железным дровосеком», закованным в кожу и металл с головы до ног бросились на штурм ворот. Защитники, ругаясь на своего господина, на придурка, выпустившего роковую стрелу, и на нападавших кинулись на защиту. У них были большие сомнения, что судьи, в лице пришедших бойцов, примут во внимание смягчающие обстоятельства, в том, что дружинники Кведра не видели, не знали и даже не подозревали о готовящемся убийстве. В любом случае им хотелось жить, и они здраво рассудили, что все извинения подождут, а сейчас надо было банально выжить. Время разговоров прошло, так и не успев начаться.
Драка у ворот вышла знатная. С десяток нападавших огромными, грубо сделанными топорами стали рубить ворота. Остальные криками и немногочисленными стрелами их поддерживали. Обороняющиеся камнями и такими же немногочисленными выстрелами из лука им оппонировали. Ни те, ни другие не были сильны в стрельбе. Северяне, что с них взять. После десяти минут интенсивной рубки, человек десять жертв стрельбы из луков с той и другой стороны, ворота пали и две толпы с лязгом и криками схлестнулись в том, чем были сильны воины севера, а именно в рукопашной схватке. Еще не меньше тридцати трупов с той и другой стороны остались у разбитых в щепы створок. Затем выяснение отношений переместилось во внутрь укреплений. Никакой сражения стенка на стенку уже не было. Весь бой разбился на индивидуальные схватки. Никто ни о каких переговорах уже и не думал. Мертвецы положили между двумя противоборствующими сторонами тот аргумент, через который уже нельзя было переступить, чтобы перейти к миру. Карно со товарищи, внимательно наблюдавшие за сражением с пригорка, не упускали ни мгновения из развернувшейся перед ними картины.
— Пора. — Вьюн, видно недаром получивший такое имя и уже змеей выскользнувший из-под стены, пока враги были в ступоре от убийства Бродра, тоже был тут. — Пора, атаман. Вон Кведр уже в дом забежал.
— Побежали. И пригибайтесь, пригибайтесь, Единый вас побери.
На месте наблюдателем остался только Серьга. Остальные, старательно прячась за кустами, побежали за Карно. Впрочем, даже если бы они бежали в полный рост, вряд ли кто обратил на них внимания. Все были заняты в качестве непосредственных участников в той драме, которая собственно уже подходила к концу и им было не до того, кто там бегает мимо замка. Поэтому, после небольшой пробежки, вся пятерка незамеченной собралась возле какого-то подобия лисьей норы, которая разве что самую малость была пошире. Как раз, чтобы мог проползти взрослый человек.
Ждать долго не пришлось. Это и неудивительно — от крепостного частокола до норы, выходящей на поляне среди зарослей каких-то кустов, было метров сто пятьдесят. Первым вылез какой-то дядя, судя по простым кожаным доспехам с железными наклепками — то ли дружинник, то ли телохранитель, с мешком в руках. Из-за широких плеч, делавших его неповоротливым в тесноте подземного лаза, он с трудом вылез из дыры, из которой сначала вытолкнул свой мешок. Весь перепачканный землей, воин еле шевелился, видно нелегко дался ему путь по узкому и тесному лазу, и он не столько сам выполз, сколько его просто выпихнули с той стороны. Ничего не видя и не слыша, тяжело дыша, он лежал у входа и жадно хватал широко открытым ртом воздух. Он еще лежал, не в силах подняться и стараясь хоть немного отдышаться, как из норы полез господин в шикарной кольчуге, лет сорока, светловолосый, с широкой русой бородой, которая сейчас была перепачкана землей. Барон Кведр, а кто же еще, тоже не стал подниматься на ноги и, немного отползя в сторону, перевернулся на спину, тоже шумно и тяжело дыша. Видно проползти больше ста метров под землей — это, мягко говоря, непривычно и нелегко. За ним из норы выполз на четвереньках подросток немногим старше Ольта. Этот тоже не стал оригинальничать и разлегся на земле по примеру старших товарищей. Так они все трое и лежали, когда тихий спокойный голос, заставил их поднять головы.
— Барон Кведр, если не ошибаюсь?
Как ни странно, но спрашивал мальчишка лет десяти-одиннадцати, а за его спиной четыре суровых мужика нацелили на беглецов боевые луки. Чуть поодаль стояла с отсутствующим видом какая-то женщина. Ну да, кто же поверит, что она тут совсем не при чем. Не бывает в таких ситуациях лишних людей. Впрочем, сейчас Кведру было не до нее. Он с трудом перевернулся, встал на четвереньки и прохрипел:
— Я не убивал Бродра и не знаю, откуда взялась эта проклятая стрела. Передайте сыну барона, что я готов заплатить виру.
— Так мы не от сына Бродра, мы от Крильта.
— От Крильта? Крильта… Что надо этому предателю? — Кведр растерялся. — А, Вьюн! Так вы пришли добить меня? — было видно, что он усиленно соображает и по выражению лица можно было отследить, как его мысли выстраиваются в какую-то логическую цепочку. — Вы? Меня? Барона Кведра? Какие-то крестьяне… Выкидыши Единого…
— Жаго, Вельт, заткните ему рот. А то слишком громко кричит. А ты кто, такой молчаливый?
Двое попутчиков Кведра стояли на четвереньках, не осмеливаясь подняться на ноги.
— Я? Так это… Ключник я… Барона Кведра ключник
— А еще главный мытарь барона. Это его руками Кведр и грабил крестьян. Сколько на нем душ… — проговорила до этого безучастная Истрил. — Это он у нас последнее выгреб и из-за него Арнольт в лес пошел.
— Арнольт? — прохрипел Кведр, которому лесовики заломили руки и пригнули лицом к земле. — Это тот бунтовщик, которого я зарубил? Ха, крепкий был мужик, троих моих с одним только кинжалом заломал и все равно подох, и вы все подохнете…
Он захрипел, так как Вельт перехватил ему горло веревочной петлей. Истрил, яростная словно фурия подскочила к барону. В глазах ее горела такая ненависть, что он замолк, глядя в пылающие глаза.
— Что ты знаешь об Арнольте? — прошипела барону в лицо мать Ольта и сделала знак Вельту, чтобы тот ослабил петлю.
— По приказу графа… Графа Стеодра… От Совета старейшин… Всех бунтовщиков, настоящих и будущих, убить. Даже, если нет фактов, а только подозрения. — просипел полузадушенный Кведр. — Об этом Арнольте давно слухи ходили, что он бунт готовит. Да если бы и не готовил… Никому не нужны рядом сильные люди. Крильт по моему приказу под именем бунтовщиков и вызвал Арнольта на встречу, а там я с дружиной…
Это были его последние слова. Истрил выхватила свой нож и одним махом перерезала ему горло. Ольт тут же махнул рукой и указал на оставшихся двух пленников. Юный барончик даже не понял, что к чему, как в нем оказались две стрелы. Ключник же успел вскочить и даже развернуться, но не смог сделать и шага, когда в его спину вонзились еще две посланницы смерти.
— За что? — затухающим голосом еще успел прошептать он.
— За все хорошее. — мрачно ответил Ольт и указал на труп подростка. — А это, наверно сынок Кведра?
— Он самый. — ответил Вьюн. — Такое же дерьмо, как и папаша. Любил он попинать мужиков, пока отец долги выбивал.
— Ну вот и отпинался. Что, Вьюн, жалеешь, что не сам Кведра прикончил?
— Истрил была в своем праве. Главное, что с падалью покончено. А на мой век еще баронов хватит.