— Кис-кис-кис-кис…
Кот посмотрел на меня и прыгнул в сторону.
Я тоже прыгнул. Кот летел по дуге, а я — так, чтобы угол между мной и котом был один и тот же. Вытянул руки, как футбольный вратарь в решающую минуту…
И поймал.
Кот был у меня в руках. Он вырывался и царапался, но это уже не важно.
Москаль-Ямамото потянул за хлястик. Я поднялся. Когда руки заняты котом, и этот кот рвётся на свободу, подниматься с земли непросто.
Мы вернулись к "таблетке".
— Я веду? — спросил Москаль-Ямамото.
— Ну разумеется. Я же с котом.
— Надзо суппэ, как говорил Чернышевский!
Мы тронулись. Развернулись и поехали обратно той же дорогой.
— Живого кота надо будет в карантин, — сказал Москаль-Ямамото, — Ещё не поздно сдать тушкой.
— Ты не любишь животных?
— Люблю. Просто предупредил. И обязательно сообщи Флигендберду.
— Флигенберду? Профессор вернулся?
— Вернулся. А что это значит?
Кот внимательно следил за дорогой.
Я обернулся и ещё раз посмотрел на Штырь. Объект-104 всё так же пересекал небосклон.
— Новое испытание?
— Верно, — Антон улыбался, — Может быть, на этот раз получится взорвать эту несчастную планетку.
Пропускной пункт. За тёмными стёклами голова Соноко-сан над коллекционным томом манги. Яойной, разумеется.
Москаль-Ямамото просигналил трижды.
— Выпускайте!
Дежурная, не глядя, повернула рычаг. Ворота разъехались.
— Поздравляю, — произнёс Москаль-Ямамото, когда ворота закрылись, — Этот был наш тридцать шестой боевой вылет.
— Тридцать седьмой, — ответил я и начал гладить кота, чтобы успокоиться.
— Тот не считается. Он был нулевой. Я за сишную нумерацию.
— Я тоже паскаля не признаю. Что ты мне хотел сказать?
— Когда?
— Когда выезжали.