— А продолжение есть?
Этот вопрос задал «Барон». Что ж, можно рассказать до конца… Хотя, если нас всё-таки слушают, у Йорковой возникнут большие проблемы. И поделом!
— Дальше действие развивалось вполне предсказуемым образом. Госпоже Гансвид пришлось навсегда распроститься с мыслями об официальной карьере, оставить налаженную жизнь и вдоволь поскитаться по Галактике в поисках работы по специальности. Напрасно: в разведку «Элиты» путь ей был закрыт — и это при том, что агентов её класса очень ценят! Не удалось устроиться и в Службу Безопасности: полученный негласный «волчий билет» оказался проездным. Голда попыталась организовать свой собственный бизнес, потом в отчаянии пошла на контакт с «Синдикатом»… А потом неожиданно выяснилось, что преданный ею разведчик сумел выдержать двухлетний срок в «болевой камере» и стал всемирной знаменитостью. У него появилось много поклонников и поклонниц, причём не только из числа обывательской публики — весьма и весьма влиятельные лица предлагали ему очень хлебные места и почётные должности! Говорили, что сам «дедушка Питер»…
— …собирался взять «Беглеца» под свою широкую лапу, — неожиданно продолжила «Дама» и хитро улыбнулась, увидев мое замешательство. На естественный, осторожный вопрос она ответила довольно уклончиво:
— Ошибаешься, история этого профессионала известна мне как раз на обывательском уровне, не больше. Извини за перебивку — закончи, пожалуйста, свой рассказ.
— Конец совсем рядом, — согласился я. — «Беглец» последовательно отказывался от всех наивыгоднейших возможностей, а потом и вовсе пропал из виду. Ходили слухи, что он перенёс ряд операций, но так и не избавился от нервного стресса, вызванного «болевой». Между тем, легенды о нем всё множились, уважение росло. И наконец Голде Гансвид был негласно вынесен смертный приговор.
— Ну, это уж слишком! — откровенно возмутилась «Крошка» (она даже несколько раз привстала и снова села). — И на ком были судейские мантии?
— Зловещее решение поддержало большинство представителей всех высших классов, включая и «Орден Легендарных». Так что судьи — они же будущие исполнители — будь здоров! И если хоть один из них сейчас инкогнито находится на этой планете — «Госпоже Метелице» крышка.
— Ох, не похоже, чтобы Злата легко согласилась подставить свое горло под жертвенный нож, — пророкотал «Барон», и стул под ним отчаянно заскрипел. — А знаете, я слушал-слушал и не мог отделаться от мысли, что мнение нашей «вдовушки» во многом справедливо. Очень просто любые способности выше средних считать отклонением от нормы вместо их признания и соответствующей оценки!
— Ты всерьёз считаешь здешние деяния «способной» Йорковой достойными всяческого поклонения?
— А как тогда назвать то, что мы сами собираемся сделать — утречком и чуть позже?
(Ах, лохматушка, применять запрещённый приём? Что ж, каков вопрос, таков и ответ!)
— Это можно назвать вынужденными оперативными действиями, — медленно процедил я сквозь зубы. — Или грязной работой. Или временным беспределом.
— Вот! Вот с чего нужно было начинать! — выдала «Крошка», сердито глядя мне в глаза. — Стало быть, когда Злате требуется нанести кому-то удар в спину, она его наносит сразу и без колебаний, а мы в аналогичной ситуации сначала добросовестно проверяем, нет ли возможности решить дело миром; затем смотрим, нельзя ли противника усыпить без вреда для его драгоценного здоровья; после этого прикидываем честные возможности пырнуть спереди… ты не маши, не маши руками, а слушай! И наконец осознав, что все способы обелить свою совесть исчерпаны, мы в слезах предварительно испрашиваем прощения у Всевышнего, а потом деловито втыкаем клиенту нож под лопатку. Какая фундаментальная разница поведений, не правда ли?
— Конечно, фундаментальная! — теперь рассердился и я. — У Йорковой и ей подобных злодейство — это норма, а у нас — исключительное решение!
— А то, что между ними — то есть приведённые «Вдовой» примеры оправданий — и называется человеческой моралью, — снова усмехнувшись, подытожила «Дама Треф». — Будет, мальчики-девочки, все мы одинаковы! От мифических нахвальщиков и до такого реального Романа фон Хётцена…
— Во даёт! — от справедливого негодования «Крошка Энн» даже закашлялась. — Имеет под боком такого классного мужика, как Ки… Ки-Ки-Ки, не желает его ни с кем делить, а теперь ещё одного красавца собирается привораживать своими чарами? Совесть надо хоть ненадолго включать!
— Ну, всё: имена и фамилии посыпались, как из Рога Изобилия, а потухший огонек четырёхлетних бабских разборок, кажется, разгорается с новой силой! — недовольно забасил «Барон». — Как же у нас было тихо и спокойно, пока на смену не заявилась ваша проклятая восьмёрка агентов и нимфоманок! Причём чёрта с два поймёшь — кто есть кто! «Классный мужик Ки-Ки-Ки» оборачивается «рыцарем повиновения» да столь покорным, что прямо оторопь берёт! Его супруга с прескромным сенсорным коэффициентом и трагической историей личной жизни, вконец изломанной бессердечной разведкой «Элиты», обладает гипнотическими способностями такой силы, что может незаметно зомбировать человека и на расстоянии — голосом, во время радиопереговоров… да за такую умелицу все спецслужбы должны драться и предлагать миллионные энергоконтракты! Потом вроде бы законченная оторва и сквалыга неожиданно превращается в опасную «Госпожу Метелицу» и за короткое время успевает «замести» двоих, а может, и больше… Интересно, чего ещё следует ожидать в дальнейшем? Я даже не удивлюсь, если права на «Святогорово наследство» предъявит и наше сверхтемпераментная Клара Фоген, которая возьмёт да и окажется…
— Нет, вы трагически ошибаетесь — она была, есть и останется всего лишь жизненно активной девахой, — (скрипучий, невероятно знакомый голос заставил всех нас болезненно дёрнуться, а «вдовушку» и негромко вскрикнуть). — Должны же на Станции кроме шпионов и авантюристов жить и нормальные люди! Правда, их всего двое: крикливая жена тупого «Легионера», которого вы напрасно так ждёте, да мой собственный муженёк — но что поделаешь!
Конечно, от поворота корпуса в сторону первого выхода в коридор никто удержаться не сумел, хотя уж «Дама»-то с её колоссальным чувством собственного достоинства могла бы и остаться неподвижной. За последние дни мы уже почти устали удивляться, однако неожиданное появление самого скучного и занудливого существа из нашего коллектива здесь, на «цветке» № 3, глубокой ночью тянуло на весомую сенсацию. Тем более, что «Бледную Поганку» никто сюда не приглашал.
Надо признать, сейчас она выглядела куда более аппетитным грибком — всё-таки правильно подобранная одежда творит с человеком чудеса. Не знаю, как другие, а вот я впервые увидел эту дамочку без её обязательного белейшего, отглаженного халата, в котором она неизменно появлялась и в рабочее время, и в нерабочее, и даже на дни рождения и прочие праздники. Но к сегодняшнему мероприятию оформление у неё было что надо: узкое тёмное платье до колен из искусственной шерсти (непростая работа для вещевого синтезатора и далеко не дешёвая); светлая, невесомая шаль — и не наброшенная, а идеально размещённая на спине, плечах и груди; на пальцах серебро, на шее янтари, в ушах алмазы… Конечно, если всё это мысленно снять, содрать и сбросить, то перед глазами предстанет обыкновенная худощавая женщина далеко не первой и даже не второй молодости, с весьма и весьма посредственными внешними данными и абсолютно заурядным лицом, в котором всё было слишком нормальным, начиная с общей овальной формы и кончая тонкими линиями небольшого, аккуратного носа. Такими же маленькими и аккуратными были и розоватые уши, почти полностью скрытые под длинными прядями русых, тщательно расчёсанных волос, и холодные карие глаза, напоминавшие бесстрастные линзы робота, предназначение которых — постоянное наблюдение и анализ. Упакованная в лабораторную форменную одежду, «Бледная Поганка» являла собой типичный образчик сухаря-буквоеда; своё же нелестное прозвище она получила из-за отвратительной привычки во всех жизненных проявлениях выделять в первую очередь самое плохое, а затем, смачно шлёпая языком, превращать это плохое в совершенно несусветную гадость. Начиная с ней за обедом разговор, например, о яблочном повидле, можно было не сомневаться, что на конечном этапе речь пойдёт о навозе, в консистенции которого «Поганка» находила много общего с несчастным лакомством. Похоже, что жизнь с таким существом не сулила большого количества приятных минут, и её муж чаще других искал утешения на стороне. Кстати, он был недурён собою и пользовался успехом у наших женщин — кроме, разумеется, «Дамы Треф», которая сейчас находилась в состоянии неловкого замешательства. Вероятно, потому, что её порядком измятый костюмчик выглядел хуже наряда незваной гостьи.
Та воспользовалась удачным моментом и подошла ближе походкой директриссы столичного «Дворца моды» (надо признать, это получилось неплохо). С пониманием оглядев груду валявшегося оружия, «Поганка» тем не менее скептически поводила выпяченными губами справа-налево и обратно:
— И с этим убожеством вы собирались проводить в жизнь свои честолюбивые планы? Моему разочарованию нет предела! А я так спешила на ваше совещание, что даже шляпку не успела выбрать!
— Где «Легионер»? — ледяным тоном осведомилась «Дама Треф» и постаралась незаметно разгладить складки на брючках. — Почему он не явился? И вообще — что всё это значит?
«Бледная Поганка» оглядела её с насмешкой, а затем ловким движением отправила в рот очередную неизменную жевательную резинку тонизирующего действия и принялась старательно двигать челюстями. Впервые при этом не послышалось привычного чавканья, так что «Чёрная Вдова» могла бы и не затыкать кулачками уши столь демонстративно. Да, похоже, изменились не только одежда и речь, но и вся роль.
— В такое интимное время суток «Легионерчик» должен находиться, как и положено, в постели рядом со своей ненасытной жёнушкой, — последовал небрежный ответ. — Наверняка Клара заставляет его отыскивать всё новые и новые эрогенные зоны на своем теле! Хотя её достаточно постучать пальцем по лбу, чтобы вызвать томное закатывание глаз и учащённое, стонущее дыхание…
— Насколько я понял, вы убедили Курта уступить его полномочия вам? — осторожно спросил «Барон», решив держаться с небольшой дозой официальности. — Что ж, откройтесь или сбросьте с колоды пару карт — мы с интересом послушаем и посмотрим!
— Двойное «нет» — начинать придётся кому-то из данного «карре», — очертив лёгкими, воздушными движениями воображаемый четырёхугольник, «Поганка», слегка пританцовывая, обошла его по периметру и остановилась с другой стороны пищевого синтезатора. — А с Куртом всё было просто! «Планы изменились, сначала хотят видеть меня, — говорю я ему и киваю на передатчик. — Можешь звякнуть и переспросить!» — «Зачем? — отвечает он с обидой. — Мне всё ясно…» Вот умора! Люблю иметь дело с военными — они послушны и доверчивы, как дети! Ну, хватит веселиться. Изложите в мельчайших подробностях вашу задумку, а я уж решу, стоит ли она моего драгоценного внимания, или её создателям надо в дальнейшем поручать лишь черновую работу.
К этой минуте я уже достаточно овладел собою, и больше всего меня интересовало, позволит ли «Дама Треф» и дальше вытирать о себя ноги. Её так откровенно и бесцеремонно отпихивали в грязный угол, что ещё немного и…
— А пятку тебе почесать вдобавок не нужно? — (о, вот это голосовой нажим!). — Или спинку в душевой потереть? А может, бельишко выстирать? Что? Ноу, но, найн, нет? Тогда разверни свою костлявую задницу, прими полусогнутое положение носом вперёд, и кто-нибудь с помощью хорошего пинка поможет Вашему Поганству найти выход! Ясно?