— Вы?!
— Нет, это не я, — ворчливо, но не без смущения отмахивается Буньяр. — Без десятков людей, которые помогали с устройством, первым прототипом и вообще, без тцоланимов и их далака от генератора вообще не было бы никакой пользы. Так что это не я.
Хэш широко улыбается, и Юдей вновь замечает не человечески острые клыки. Мандсэм закатывает глаза и продолжает рассказ.
Когда прототипы скафандров были готовы, их дважды испытали под водой залива, в тайне вывозя добровольцев и команду под покровом ночи. Тогда это сделать было легко, городское освещение состояло из сотни маслянных фонарей, да и те большей частью концентрировались на Кричащем острове и Мраморной дороге.
Костюмы продемонстрировали потрясающие результаты, хотя и были довольно хрупки. Но с этим предстояло разобраться позже, а сейчас всем не терпелось увидеть мэвр. Люди вновь готовы были рисковать. В этот раз один счастливчик пережил экспедицию. Он рассказал, что буквально через несколько минут их атаковали страшные твари, чем-то отчасти похожие на хаоламских животных. Того счастливца звали Гуда Рубали и он стал первым тцоланимом. Пока мандсэмы собирали оружие, обмундирование и приборы, он рисковал своей жизнью погружаясь буквально на две-три минуты, собирал образцы, а потом описывал всё, что видел.
Так медленно, урывками СЛИМ узнавал всё больше о мэвре. Появились два направления: одни предлагали только наблюдать, другие же хотели полномасштабного вторжения, захвата плацдарма и научного аванпоста в мэвре.
— Экспедиция Филина, Йонима Гона, была одной из тех, что должна была положить начало экспансии. Но, не вышло. Вот он, — Буньяр тыкнул пальцем в Хэша, — спутал СЛИМу все карты, а потом уже мэвр начал посылать своих разведчиков…
— Разведчиков?
— Кизеримов, — поясняет гигант. — Есть теория, что это я их привлекаю. Доказать невозможно.
— Почему же? — влезает мандсэм. — Можно отправить тебя в мэвр на месяц. Заодно соберёшь информацию о своей родине.
— Филин никогда этого не допустит.
— Да знаю, — бурчит Буньяр. — И помечтать нельзя. А здесь оружейная лаборатория, пришли.
Комната, размером с хорошую гостиную, уставлена металлическими столами и верстаками диковинной формы, с шлангами и чем-то вроде свечек на металлических рукоятках. На столах у дальней стены покоятся прозрачные контейнеры, наполненные лиловой слизью. В одном из них барахтается что-то большое и темное. Иногда оно приподнимается над поверхностью, попискивает и тут же ныряет на дно.
— Новая разработка, — поясняет мандсэм. — Точнее… это что-то на стыке инженерии и биологии, и я до сих пор не придумал, как это назвать. Пришлось поэкспериментировать с дозировками лимфы, эвецита и барзеля, потому вышло грубовато, но, по моим расчётам, крайне эффективно. Вот только он никому не даётся.
Прежде чем Буньяр заканчивает фразу, Юдей проскальзывает за его спину и подходит к контейнеру. Существо внутри всплывает: оно походит на большую безшёрстную крысу с огромной пастью. Нижняя часть тела тянет его ко дну, а верхняя цепляется за край с помощью крошечных лапок. Омерзительный внешний вид вызывает в сердце Юдей жалость и она тянет руку, чтобы погладит бедного уродца. Существо задумчиво рассматривает её пальцы и широко раскрывает пасть.
— Ложись!
Кто-то дёргает женщину за плащ, от чего она заваливается назад. Прямо перед её лицом с визгом пролетает ослепительно-голубая молния. С громким треском она бьёт в потолок, выбивая из камня искры и мелкую крошку. По всей лаборатории раздаются аплодисменты и восторженные крики.
— Ч… что это…
— Я же говорю, не даётся, — с улыбкой говорит Буньяр, подходя к распростёртой на полу женщине и помогая ей встать. — Обычно они покорные и сами лезут в руку, даже большие. А этот агрессивный. Если не придумаю, что с ним делать, придётся уничтожить. Хотя, жалко, конечно. Исключительный, вышел, засранец.
Юдей поднимается и смотрит в сторону контейнера. Тцаркан опускается на дно своего маленького бассейна, крошечного мирка, за пределами которого ему попросту не выжить.
«Кое на кого смахивает», — думает она и отворачивается.
— Ладно, пойдёмте, покажу новый прототип ваших плащей. Мы облегчили их, как ты и просил, Хэш. Хэш?
Как гигант незаметно оказался у контейнера с тцарканом секрет как для Буньяра, так и для Юдей. Охотник замер и смотрит внутрь, не отводя глаз. Тцаркан вновь показывается на поверхности, вот только в этот раз ведёт себя по другому: смотрит серьёзно, пасть держит закрытой, тянется крошечным носиком в сторону Хэша. Юдей хочет позвать гиганта, но мандсэм сжимает её локоть и подносит указательный палец к губам.
Между тцарканом и Хэшем устанавливается тонкая связь, которую никто из людей увидеть не может, только Юдей слышит отзвук тихой мелодии. Тцаркан медленно описывает круг по поверхности, вновь возвращается к краю. Лоб охотника блестит от пота, глаза вспыхивают янтарным пламенем. Юдей и Буньяр завороженно наблюдают за странной парой и пропускают тот момент, когда тцаркан, качнувшись, переваливается через бортик и летит вниз. Прямо в руки Хэша.
Гигант подхватывает скользкое тельце и оно преображается на глазах. Нижняя часть тцаркана, похожая на каплю из металла с синим отливом, вытягивается, приобретает знакомые формы пистолетной рукояти, только огромной, как у револьверов из Западной Великой империи.
— Впервые такое вижу, — шепчет Буньяр, а Хэш, тем временем, поглаживает спинку тцаркана и тот довольно изгибается в ответ на ласку. — Запечь! Его надо скорее запечь!
— Запечь?! — ужасается Юдей. Мандсэм бросается к ящику, подключенному к большой трубе, уходящей в потолок, открывает дверцу и Хэш кладет оружие внутрь.
— Что вы делаете?!
— Необходимое, — поясняет гигант, поворачиваясь к ней. Он выглядит уставшим, глаза потускнели, а морщины на лице стали глубже.
— Да, — говорит Буньяр. — После трансформации их нужно поместить в горячую среду, чтобы закрепить форму, закалить. К тому же, они отращивают внешний слой кожи в этот момент.