>>>
Ибтахины встречают парочку охотников недружелюбными взглядами, и Юдей тут же понимает несколько простых вещей.
Первое — никто не забыл, что она хладнокровно и жестоко убила двух охранников несколько дней назад. Пускай формально это была не она, а засевшее и необузданное внутри существо, но что с того? Её лицо и облик ассоциируются с опасностью, Испытание никак не повлияло на её репутацию среди остальных сотрудников лаборатории. Парочка белых халатов по дороге предпочитают вжаться в стену и быстро прошмыгнуть мимо. Для Юдей это не в новинку, вот только раньше её презирали за цвет кожи, а теперь боятся того, чем она стала.
Второе — нечеловеческая природа кардинально меняет способы восприятия реальности. Теперь все типы информации одновременно поступают от всех органов, и это сбивает ещё не перестроившийся мозг. Она слышит, видит и обоняет кожей. Более того, в каждый момент времени в голове Юдей появляются несколько картин ближайшего будущего, сбывается из которых только одна. Она пытается угадать, какое из предчувствий окажется верным, но проваливается раз за разом и старается просто не замечать непрекращающегося мельтешения в уголках глаз. Хотя оно раздражает.
— Документы, — бурчит офицер и Юдей просовывает в окошко будки удостоверение. Поразительно яркие зелёные глаза бегают по строчкам, пока новоиспечённая охотница рассматривает их обладателя. Узкое лицо, слишком близко посаженные глаза, но удивительный цвет радужки и тонкий, аристократический нос делают офицера даже привлекательным. Но исходящий от него запах всё портит.
«Да что ж такое», — думает Юдей и пытается отвлечься. Смотрит на Хэша и машет ему. Тот вопросительно кривит бровь.
«Что же так долго».
Офицер не уходит дальше первого разворота. Неужели им встречались такие тонкие подделки, что требуется так тщательно рассматривать завитушки, подписи, печати? Живот урчит не прекращая, но ибтахины, делают вид, что не замечают этого. Наконец, офицер складывает книжицу, и, продолжая держать её в руках, смотрит на Юдей. Прищур не сбивает её с толку: человек за стеклом пытается замаскировать страх напускной суровостью.
— Осмотрите её, — бросает офицер и один из ибтахинов тут же делает шаг вперёд. Женщина закатывает глаза, устало поднимает руки. Её мысли роятся вокруг бюрократической глупости и вкусных ароматов, что долетают из кафетерия.
— Что это?! — громко рявкает ибтахин. Его напарник сбрасывает с плеча тцаркан и направляет на Юдей. Хэш делает шаг вперёд, и натыкается на пасть второй винтовки.
— Что там?
— Какая-то… пластина. Не знаю.
— Что это?
Юдей молчит и разглядывает ибтахинов. Они настолько её боятся, что теряют способность здраво мыслить. Страх замещает им логику, и в каждом её движении, в каждой несостыковке с выдуманным образом, они видят угрозу. Ей смешно. Она складывается пополам и хохочет в голос. На глазах выступают слёзы.
— Хватит! — орёт офицер, но ибтахин, досматривающий её, не решается перейти к активным действиям. Только лихорадочно переводит взгляд с Юдей на Хэша и обратно.
«Элоим, да они бы меньше удивились, если бы я кинулась на них».
Отсмеявшись, она закатывает рукав целиком и демонстрирует наруч.
— Просто… штука, — отвечает Юдей. — Ничего страшного, ничего опасного. Не волнуйтесь, пожалуйста.
Слова звучат как насмешка, хотя она старается говорить серьёзно. Понятно, чем вызвана такая реакция, но успокоиться сразу не получается. Юдей справляется, но тут опрометчиво бросает взгляд внутрь будки. Офицер не замечает, что его фуражка сбилась в сторону, а несколько волосков прилипли к потному от волнения лбу.
«Ох…»
Новый взрыв смеха окатывает собравшихся. Юдей хохочет так самозабвенно, что у ней подкашиваются ноги и она падает на пол. Спустя несколько секунд, она поднимает глаза на ближайшего ибтахина. Сквозь шоры всепоглощающего страха виднеется крошечный огонёк.
— Простите, — говорит Юдей и встаёт. — Если хотите, можете потрогать, но при всём желании я не смогу его снять.
Охранник смотрит на офицера, тот кивает. Подчинившись приказу, ибтахин достаёт из кармана пару перчаток, надевает их и осторожно прикасается к наручу. Тот никак не реагирует, а Юдей успевает заметить, как дрожат пальцы охранника.
«Ну хватит уже», — думает она, опуская рукав.
— Удовлетворены?
Офицер сдержанно кивает и бросает удостоверение обратно. Юдей элегантно ловит его и убирает в карман.
— Хорошего дня!
Зато чаша пристального досмотра минует Хэша. Его пропускают, словно рядового сотрудника.
— У вас тут всегда такой цирк? — шепчет она гиганту. Тут бубнит что-то нечленораздельное, открывая перед спутницей дверь.
Кафетерий пуст. Звуки разбредаются по огромному помещению расхлябанным эхо, и Юдей чувствует себя неуютно. Три занятых стола производят настолько мало шума, что ей кажется, что вместо людей за ними манекены. Даже то, что они шевелят руками не убеждает её в обратном.