— Ты был великим завоевателем, королем, — задумчиво продолжила Бертильда, — Но на самом деле твой долг, твоя задача здесь, на этой земле — описать свою жизнь, чтобы оставить след для грядущих поколений…
— Когда же я обрету четвертое сокровище? — спросил бывший король.
— Когда выполнишь свою задачу.
— И в чем же она?
— Создай столько, сколько разрушил, — ответила ведьма задумчиво, — И еще больше.
— Это много, — вздохнул Онн.
— Невероятно много, — кивнула Бертильда.
— Ты поможешь мне?
Ведьма снова кивнула.
— Я научу тебя нашим законам, нашей религии. Научу тебя магии, в тебе это есть, не отрицай, ведь твой прародитель был из эльфов, иначе откуда бы твои глаза, так похожие на мои, — сказала колдунья. — Но скоро взойдет солнце, пора немного отдохнуть.
Конунг согласился, Бертильда вытянулась на подстилке у стены хижины, укрылась своей накидкой и почти мгновенно провалилась в сон, а сам он заснул там же у очага, где и сидел.
На следующий день началась для конунга новая жизнь: везде и всюду Бертильда ходила за ним и все отныне они делали вместе. Писали песни и истории, которые рассказывали друг другу, гуляли по лесу, теперь эльфы и гномы не только выглядывали из листвы, но и выходили навстречу, приветливо кланяясь людям. И однажды Онн понял, что больше не держит обиды на ведьму, понял, что простил ее.
Как и обещал старый друид, иногда к хижине приходили люди. Это случалось нечасто. Обычно неизлечимые больные, и Бертильда показала Онну, как исцелять. Колдунья собирала травы и говорила, какие обладают целебными свойствами, когда следует их собирать и как сушить. Онн был удивлен, узнав, что некоторые травы следует срезать на рассвете, а другие имеют силу лишь, если срезать их в полнолуние. Какие-то нужно собирать во время цветения, а какие-то после, другие — страшный яд, две капли которого могут убить, а одна — исцеляет недуги. Все это звучало, как сущее безумие, но почему-то помогало прогонять хворь. Когда же одних только трав было, недостаточно, Бертильда прибегала к магии, — она обладала волшебством невероятной силы, могла излечить любой недуг, но всегда прежде спрашивала свои руны — следует ли это делать. Онн учился у нее и иногда действительно, чувствовал, как странная энергия будто растекалась в его жилах, сочилась с пальцев, проникая в тело несчастного страдальца, но, разумеется, конунг и близко не обладал теми силами, что были даны его спутнице.
Бывало Бертильда наотрез отказывала в лечении, и конунг пытался переубедить ее. Тогда ведьма очень строго, но твердо заявляла, что есть законы, преступить которые нельзя. Иначе она лишится своего могущества. Онн досадовал на нее, не понимая, что это за законы такие, которые не может превзойти волшебница, ведь ей подвластно все вокруг!
Иногда их посещал старый друид. Он тихонько посмеивался, слушая негодования бывшего конунга.
— Ты привык попирать законы в старой жизни, теперь делаешь тоже в новой. Но знай, что играешь с огнем, а значит, обожжешься!
И старый друид рассказывал конунгу об этих законах, учил его тем сторонам жизни, которые тот не знал прежде. Учил видеть красоту мира, понимать язык птиц и деревьев. И конечно, слушал те песни, что читали ему Онн и Бертильда.
Старик качал головой каждый раз, а потом неизменно повторял:
— Хороши! Хороши слова… да только она говорила лучше…
Оба знали, что тот имел ввиду Бломме. Бломме это, и правда, удавалось куда лучше: ни Онну, ни Бертильде не дано было достичь ее мастерства, но они получали удовольствие от самого процесса. Постепенно их вражда перетекла в приязнь, потом в дружбу. А потом оба, не сговариваясь, поняли, что давно уже стали родными душами.
Глава 12. Последнее сокровище 12.3
Несколько лет спустя в их хижину пришел маленький эльф-гонец: вестник позвал их за собой. Онн и Бертильда без возражений последовали за ним, и юный эльф сопроводил их туда, где жил старый отшельник. Прежде Онн никогда не был в пещере своего учителя, и почти с благоговением они с Бертильдой вошли под ее своды, туда, где на каменной скамье, укрытый другими шкурами, наваленными сверху, лежал старый друид. Прошли годы, теперь он казался совсем слабым и дряхлым. Тело его высохло, а лицо покрывали глубокие морщины. Глаза, некогда веселые и смеющиеся, были тусклыми и погасшими. Жизнь медленно покидала его.
— Это ты? — услышав шаги, старик с трудом повернул голову и взглянул на конунга уже помутневшим взглядом. — Хорошо, я рад, что ты здесь. Рад, что ты успел.
— Скоро ты отойдешь в иной мир, — произнес Онн.
— Да… Но ты пришел вовремя… Расскажи мне, Онн-конунг, могучий северный король, расскажи, как прожил эти годы? Что ты делал?
Онн пожал плечами и опустился на пол подле скамьи, подпер голову руками и принялся рассказывать:
- Да ничего особенного и не делал… Жил в лесу, в твоей хижине. Гулял по полянам, добывал пропитание, охотился. Говорил с эльфами и гномами. Писал историю своей жизни, песни и баллады. Иногда приходили люди, они приходили за помощью, мы лечили их. Бертильда лечила. Бертильда учила меня магии. Теперь я знаю куда больше о мире и его законах, чем знал раньше… Теперь я уже не такой, каким был прежде. Теперь я вижу. Вот и все… Ничего больше.
— И что дала тебе эта жизнь? — слишком настойчиво для умирающего спросил старик.
— Покой, — задумвшись, откликнулся конунг. — Покой, какого я не знал раньше.
— Что ты обрел в этой хижине?