— Он обнимался на берегу ручья с какой-то ведьмой! — воскликнула Хэзер, и в ее голосе послышалась глубокая обида. — В их поцелуях было столько страсти… Он никогда не целовал меня так!
— Как же это возможно, — вздохнула Бломме, — Не могу поверить, я знаю, что Онн любил тебя и только тебя! Никто не убедит меня в обратном… Столько лет видела я вашу любовь, она вдохновляла меня на песни, ведь в балладах говорят о чувствах, что соединили вас!
Хэзер поднялась, задумчиво прошлась по комнате, словно какая-то мысль не давала ей покоя.
— Теперь я понимаю, в чем дело! — с торжеством произнесла она. — Зеленое одеяние! Эльфийские повадки! Корона из палок! Поцелуи с ведьмой! Все это так же далеко от моего мужа, как если бы я вдруг выпила белены, пошла в берсерки и бросилась убивать бриттов!
— И что же это значит?
— То было лишь его тело, — вздохнула Хэзер. — Существо, что живет в нем сейчас — не мой муж. Он же сам, скованный нерушимыми чарами, спит где-то далеко, в потаенных колдовских пещерах.
— Так разбудим его! — воскликнула Бломме. — Тебе нужен муж, Олафу нужен брат, а людям нужен их король! Нам всем нужен Онн, и мы вернем его! Неужели не справимся с какой-то ведьмой! Ведь боги не могут допустить такого…
— Как? — губы Хэзер дрогнули в печальной улыбке. — Она — могущественная колдунья! Ее чары сильны, кто мы против нее…
— Я знаю силу, что сильнее ее чар, — тут же возразила Бломме.
— Это только в твоих песнях любовь побеждает любые беды и воскрешает мертвецов, но если бы ты видела, — королева безнадежно махнула рукой и вновь застыла, будто обратилась в скорбное изваяние, не желая продолжать разговор.
— Я знаю способ разбудить его, другой способ! Не тот, о котором говорила ты, — произнесла она вдруг задумчиво. — И я испробую его! Я пойду до конца, но спасу своего мужа, пусть и пожертвую всем, что удалось мне создать за эти годы!
Бломме почувствовала в ее словах что-то недоброе, и сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Сама-то она считала, что лишь истинная любовь сильнее любви колдовской, и встреча с любимой способна разбудить дремлющую под властью чар душу короля.
Глава 8. Иная магия 8.3
Прошло несколько месяцев с той ночи, когда Бломме и Хэзер пытались придумать способ, как вернуть конунгу рассудок.
Онн и Бертильда как обычно сидели в своей тесной хижине у очага, ели похлебку из грубых деревянных мисок, но выглядели при этом счастливыми и полностью отрешившимися от окружающего мира и той жизни, что шла за стенами этого крошечного, но весьма уютного жилища. Зачем им дворцы и замки, зачем сокровища и яства, ничто не может сравниться с тем счастьем, что знали они сейчас, глядя в глаза друг другу, слушая, как шумит колдовской лес.
— Сегодня я снова видел эльфов, — сообщил Онн, — Они опять требовали назад свои сокровища… Как же назойливы эти создания! С ними приходили карлики-цверги и гномы, и просили, просили!
— Не думай о них! Забудь! Забудь обо всем, — Бертильда потянулась и поцеловала своего возлюбленного. — Не стоит омрачать жизнь такими думами.
— Эти сокровища мои, — начал было конунг. Но Бертильда перебила его.
— Нет, они не твои. Эти сокровища принадлежат темным альвам, твой предок, альв Леорелл, выкрал их у своего рода. Но сейчас это не важно. Все в мире неважно, есть только мы. Мы вдвоем. Ведь так?
— Так, — согласился Онн, послушно кивнув.
— И ты любишь меня? — лукаво спросила ведьма.
— Я тебя… — начал он, но не договорил, потому что в это самое мгновение совершенно неожиданно травяной полог вдруг шевельнулся, и к изумлению хозяев, на пороге возникла темная фигура непрошеного гостя, закутанного в длинный шерстяной плащ. Это была Бломме.
Несколько мгновений смотрели они друг на друга. Онн — изумленно, Бломме — с осуждением. Картина, что открылась перед ней: горящий очаг, приготовленная пища, и конунг в своих странных лесных одеждах, обнимающий сидевшую рядом с ним на травяной подстилке простоволосую ведьму, пусть и правда удивительно красивую, и юную, — все это показалось ей вызывающим отвращение, а потом Бломме заговорила, и в ее голосе послышалась печаль.
— Так вот ты где, брат мой, — произнесла она. — Мы думаем, что же с тобой случилось! Выплакали все глаза. И я, и Олаф, и твоя жена. И наш сын, малыш Гуннар плачет по тебе! И твои люди, верные братья-дружинники. И храбрые ярлы! И простые жители Вальхольма! А ты проводишь дни в праздности, с этой женщиной…
— Тебе что за дело? — грубо перебил Онн. — Ступай, откуда пришла!
— Я пришла, — невозмутимо продолжила Бломме, — Чтобы сказать, что вот уж более года, как тебя нет дома. Наверное, ты не знаешь. Мы искали тебя! И мне непросто было найти дорогу сюда.
— Как же нашла? — усмехнулась Бертильда и колдовской огонь опасно блеснул в ее глазах. — Дорогу сюда не найдет ни один смертый!
— Обменялась со старым троллем. Прочла ему балладу, но остановилась на самом интересном, не закончив. Старику так хотелось узнать, что было дальше, что он согласился связать себя клятвой и показать мне путь к этой хижине.
— Вот любопытный тролль, — возмутилась Бертильда, однако в ее голосе не было гнева, а напротив, казалось, она нашла случившееся забавным, в отличие от Онна, который, нахмурившись, произнес:
— Мой дом теперь здесь. Уходи, сестра. Людям тут не место!