— Почему не уходишь? — спросил Онн удивленно. Обычно девушки, которых брали силой, кидались наутек, стоило лишь их отпустить, частенько поливая всеми возможными проклятьями и, грозя карой богов, а эта тихо сидела на том же месте, лишь размазывала по щекам слезы и никак не могла их унять.
— Чего ты плачешь? — снова заговорил конунг, — Больно тебе?
Девушка снова не ответила.
— Скажи хоть, как тебя зовут? — спросил он странную молчаливую девушку, так похожую на его мать.
— Хэзер, — еле слышно ответила та. — Как цветок.
С этими словами она сорвала ветку вереска и протянула ему.
— Вот так, срываешь цветок, и все, — тихо сказала она. — А ведь раньше он рос…
С этими словами она вытерла слезы, застилавшие глаза, поднялась на ноги и, не оборачиваясь, пошла прочь, пытаясь пригладить растрепавшиеся косы.
Конунг долго смотрел ей вслед, и что-то шевельнулось в его душе, что-то, чего не было раньше. Онн никогда не вспоминал о таких девушках-пленницах, считая, что лишь для того они и нужны. И сейчас впервые задумался, что жизнь некоторых из них заканчивалась, как у этого цветка, сорванного бездумной человеческой рукой.
Глава 4. Хэзер 4.3
Конунг поднялся и отправился за мечом, что оставил у валуна, пристегнул его к поясу и тронулся в обратный путь.
Поздно вечером со своими дружинниками Онн сидел у костра, на котором жарилась туша козы купленной в деревне, и задумчиво глядел на рыжие языки пламени, озарявшие темноту ночи. Ночи на британских островах были куда темнее, чем на родине! Но и всполохов северного сияния здесь не увидишь. Зато сколько звезд!
Олаф, сидевший рядом, заметил, что брат неразговорчив сегодня. Неужели, что-то пошло не так? Или тревожится перед сражением? Поверил в непобедимость Квентина?
— Что с тобой? — спросил Олаф с тревогой. — Ты молчишь с тех пор, как вернулся из деревни. И почти ничего не ел. Ты здоров? Они не наливали тебе отравленного питья? Не заколдовали тебя?
— Нет, — Онн покачал головой и поднялся. — Я здоров, просто что-то устал. Идти пришлось дальше, чем мне думалось. Пойду в шатер, пусть никто меня не тревожит.
Когда конунг так говорил, это означало лишь одно: входить в шатер до самого утра строго запрещалось любому, даже Олафу. Может быть, ему нужно подумать над тем, как именно пойдут они на замок, ведь война — это тоже наука!
— Спи спокойно, — кивнул брат. — Я выставлю дозор.
Внутри шатра Онн задернул полог, снял сапоги, отложил оружие, а после опустился на шкуру медведя, что была расстелена на земле и служила в походе постелью. Конунг прикрыл веки, но сон не шел. Он никак не мог забыть полные слез глаза девушки, ее слова и цветок, который она ему протянула.
Тем временем караульные, что поставил принц Олаф, от нечего делать обсуждали предстоящий поход.
— Я слышал, завтра выдвинемся! — сказал один, тот, что был помоложе.
— Вечно ты сочиняешь, Арнольв, — откликнулся его товарищ. — Вовсе не завтра! Мы постоим здесь какое-то время. Конунг и сам не знает чего делать надо…
— Не сочиняю! Мне рассказали… — запальчиво крикнул Арнольв, но не успел раскрыть, откуда получил тайные сведения, потому что товарищ жестом остановил его.
— Тихо! Я что-то слышу…
— Что? — Арнольв тоже прислушался. И точно из темноты отчетливо доносились шаги, по дороге к лагерю приближался человек. Скоро его фигура, завернутая в темный плащ, была уже отчетливо видна дозорным.
— Эй! А ну, стой! — крикнул Арнольв. — Кто идет? Кто ты?
С факелом в руках он направился навстречу путнику. Тот приблизился, раскрыл плащ, и Арнольв с удивлением увидел молодую девушку, из местных.
— Что тебе нужно здесь, девушка? — удивленно спросил он. — Чего разгуливаешь по ночам одна? Или захотела нашей компании? Так иди сюда, если замерзла, мы тебя вмиг согреем!
— Мне нужен ваш предводитель, — Хэзер решительно остановила его, вытянув ладонь вперед.
— Что?! — второй дозорный рассмеялся, — Что еще за глупости! Зачем тебе наш предводитель?
— У меня есть к нему дело, — настойчиво продолжила девушка. — Отведите меня к нему.