— Зачем нужен этот поход, — возражала она, обвивая его руками и прижимаясь крепче, — Сколько можно воевать! Хочу, чтобы ты был рядом, всегда со мной! Так устала быть без тебя!
— Ты не понимаешь: нас ждут сокровища большой земли! — восторженно перебил жену принц, — Мы должны идти туда! Так приказал наш король. А я буду думать о тебе всегда, обещаю! Как же я счастлив, что ты приехала сюда, что теперь мы снова вместе. Я тосковал по тебе, моя Бломме, в разлуке… Но вот увидишь, время пролетит быстро, не успеешь оглянуться — а я уж и воротился!
С этими словами принц крепко поцеловал свою жену, по которой скучал, не успев покинуть.
А на драккары уже грузили припасы и воду, чтобы дойти до большой земли, проверяли суда, чтобы нигде не было течи, женщины штопали паруса, а щиты заново красили красной краской, враги издали должны видеть, что к ним идут воины-победители!
И вскоре корабли, скользнув по прибрежному песку, направились в море, взметнулись ввысь паруса, наполняемые ветром, и драккары двинулись к большим британским островам. Путь туда был легким и приятным, да и недальним оказался при попутном ветре, удача благоприятствовала Онну. Конунг радовался, слушая скрип весел и плеск волн, это была для него лучшая музыка, ведь она предвещала скорые победы! Ветер завывал, и Онн слышал в этих завываниях выкрики валькирий, что подгоняли его, торопили, скорее, скорее! И оскалившиеся драконьими зубами корабли летели, рассекая свинцовые холодные волны, вперед и вперед, на юг! За новыми богатствами и новыми землями! Все сбывалось точно так, как говорила старая хэкса-провидица!
Довольно быстро, и даже не столкнувшись со штормами, что часто случались в этих краях, добрались корабли викингов до Британии, где первым делом захватили несколько небольших деревень, чтобы заполучить провожатых, которые могли довести их к замку Квентина.
На этих землях Онна больше всего привлекла трава, изумрудная, сочная, мягкая, а кое-где вся покрытая ковром из мелких сиреневых цветов, каких никогда он не видывал прежде, — словно безбрежное лиловое море, застилавшее все вокруг, до самого горизонта. И ничего больше — ни гор, ни деревьев, только одни лишь эти цветы… Волшебные, колдовские цветы!
Едва впервые увидел их, Онн понял вдруг, что с ними и только с ними будет связана его судьба, но не знал тогда, насколько прочна эта связь, словно цепь глейпнир, что сковала могучего волка, убийцу богов.
— Что это за цветы? — с интересом спросил конунг у одного из провожатых. — Как называются?
— Это вереск, — ответил тот, — На языке местных — хэзер.
— Вереск, — задумчиво повторил конунг, вслушиваясь в это странное название. — Вереск.
Глава 4. Хэзер 4.2
Они прошли дальше к югу, где расстались со своими провожатыми, отправив их восвояси: те никогда не были в этих краях, никогда не забредали так далеко и не знали дороги. Онн распорядился выдать им каждому в награду по серебряной монете, да по мешку с зерном, на том и отпустили. А сами викинги решили прервать на время поход и отдохнуть, для чего разбили шатры у небольшой деревеньки, где стояло не больше трех десятков убогих крестьянских хижин. Здесь не ставили таких длинных домов из дерева, как у них на севере, а строили крошечные домишки из жердей, обмазанных смесью камней и глины. Крышу же крыли соломой, отчего поджечь такие жилища не составляло никакого труда. Земледельцы наблюдали за своими соседями, опасаясь разбойничьего набега, но викинги мирно стояли лагерем неподалеку и нападать не собирались.
— Мы отдохнем здесь несколько дней, никого не трогать, — распорядился конунг. — А после отправимся к югу на поиски замка могучего Квентина Британского. Там нам предстоит самая жаркая сеча из всех, что случались прежде. Не тратьте теперь силы и гнев понапрасну! Отдыхайте.
— А что если деревенские предупредят замок?
— Им это не поможет, — самоуверенно усмехнулся Онн, — Пусть предупредят. Меч Одина с нами!
Брат одобрительно похлопал конунга по плечу, а тот продолжил:
— Пойду, прогуляюсь в деревню, может быть, там найдутся провожатые, кто знает дорогу к замку. Да и хочется побыть одному, вознести молитву царю богов.
— Не стоит ходить в одиночестве, вдруг что случится! Вдруг нападут! — в голосе брата послышалась тревога.
— Кто? — конунг лишь рассмеялся, — Кто посмеет на меня напасть? Местные землепашцы? Грош мне тогда цена, если не отобью их атаку! Если так — уже теперь ищите себе другого короля!
Онн взял свой тяжелый меч и в одиночку направился в деревню. Путь был недальний, но все же у него было время и полюбоваться необычными лиловыми цветами, и обратиться к отцу богов и людей с молитвой, попросив покровительства в грядущих битвах.
Когда конунг шел по деревне, жители с любопытством разглядывали его, расступаясь в стороны. Слава уже гремела по островам, опережая его воинов, никто не пытался связываться с могучим королем с севера, способным убивать врагов мечом, который другие не могли и от земли оторвать — воистину, он сын бога, спустившегося однажды на землю, а не простой человек! И потому они с любопытством поглядывали на него издалека, заискивающе кланялись и старались тут же скрыться в своих жалких жилищах, чтобы не вызвать его недовольства. Но он и не смотрел на них, эти слабые трусливые люди, как и их маленькие грязные хижины, не вызывали в нем никакого интереса. Внимание конунга лишь раз привлекла молодая девушка, одетая в длинное сиреневое платье, подчеркивающее стройную фигуру. Она шла, согнувшись под тяжестью огромной вязанки хвороста. У незнакомки были две длинные черные косы, доходившие почти до самой земли в таком положении, но если бы девушка выпрямилась, волосы все равно были бы очень длинны. Даже длиннее, чем у кюны Ингрид и Бломме! Проходя мимо, она подняла на него глаза и на мгновение их взгляды встретились. И да, чем-то неуловимым, чертами лица, большими черными глазами, очень смуглой кожей, чуть слишком пухлыми губами она напомнила ему мать. Но и не это привлекло внимание конунга, а скорее цвет ее платья — сиреневый, точно, как цветы, что покрывали эти земли!
Девушка прошла мимо, и Онн, не удержавшись, обернулся ей вслед.
Позже он и вовсе забыл о ней, заговорившись с сильными молодыми парнями, двое из которых согласились выступить в роли проводников, не преминув запросить за свое предательство хорошую плату. Онна всегда удивляли такие люди, он не любил предателей, презирал их в душе и не доверял им, однако исправно платил то, что было оговорено.
— Так вы покажете дорогу к замку короля Квентина? — переспросил конунг, чтобы скрепить договор.
— Покажем, — хором ответили парни. — Воюйте с господами, не жгите наши деревни и не трогайте наших девушек!
— Уговор есть уговор! — кивнул Онн согласно, однако от предложенного кубка меду вежливо отказался, мало ли, что подливают в кубок непрошеным гостям в этих краях! А капля яда способна свалить с ног и самого могучего воина, того, кого не берет меч.
И все было бы как обычно, — ведь Онн-конунг привык твердо держать слово: раз уж пообещал никого не трогать, то пообещал, и ручался за себя и своих людей, — но когда возвращался к шатрам северян через вересковое поле, ему снова встретилась девушка, та, что в сиреневом платье.
Она опять несла хворост, кажется, ходила за ним непрестанно, туда-сюда, и не замечала конунга, наблюдающего за издали. Тот укрылся за большим валуном, недоумевая, почему девушка одна в поле. Разве так принято на здешних островах? Нет, здесь так же, как и на севере, девиц всегда сопровождают или родичи, или жених, или хотя бы подруги! Только ведьмы да трольчихи ходят одни! Но эта — ни та, ни другая. И чудо, как хороша! Глядя на нее, конунг вдруг вспомнил, что давно уже не было у него женщины, он забыл о них, увлеченный походами, покорением новых земель, обустройством замков, опьяненный своей властью и завоеванными сокровищами, но сейчас при мысли об этой девушке почувствовал неудержимый огонь, разливающийся по всему телу. Онн не привык отказывать себе в исполнении желаний, разве не король он на здешних островах? Разве не принадлежит ему все это: земли, дома, сиреневые цветы, и странная красивая девушка, разгуливающая в одиночку по полям? Да и раньше в походах викинги всегда забирали женщин побежденного врага, не спрашивая их согласия, и конунг не смог бы и пересчитать всех пленных рабынь, что были с ним после сражений. Раньше он не думал о побежденных, просто брал то, что ему нужно, но с годами пламя желаний сделалось более ровным, пленницы уже не так привлекали, куда сильнее интересовали новые земли, новые походы. О них он мечтал днями и ночами. Но, если задуматься, разве не для того они воюют, чтобы забирать сокровища, земли и женщин? Да он обещал никого не трогать. Но не эту. Эта достанется ему. Конунг отстегнул свой тяжелый меч, прислонив его к камню, выпрямился и пошел прямо к девушке. Та, наконец, заметила его, испуганно вскрикнула, а потом пустилась наутек, бросив весь хворост, что собрала. Онн успел увидеть страх в ее черных глазах, но азарт погони уже захватил его, и он бросился за убегавшей, которая мчалась через вересковое поле, так быстро, как только могла. Потеряв голову от страха, она почему-то бежала не к деревне, а, напротив, от нее, в бескрайнее поле. На что она рассчитывала? На помощь своих богов? На быстрые ноги? В таком длинном платье, как у нее, бежать неудобно, да разве может девушка мчаться быстрее него! Она задыхалась, силы покидали ее, сердце бешено стучало и готово было вырваться из груди. Погоня была краткой, Онн настиг девушку и сбил ее с ног, крепко прижав к земле. Девушка громко закричала, пытаясь вырваться, отбивалась, даже залепила ему пощечину, но это лишь распалило мужчину сильнее. Наконец она затихла, и, всматриваясь в ее испуганные черные глаза, Онн поднял рукой подол платья, оголяя ее стройные ноги. Осознав бесполезность своих попыток, девушка затихла и больше не издавала ни звука.
Конунг остался крайне доволен своей победой и итогом сражения и теперь чувствовал спокойствие и тихую радость: он повернулся и приподнялся на локте, глядя на девушку. Та сидела рядом на траве, по ее лицу текли слезы. Она опустила подол платья, прикрыв ноги.