— Подарки — это подарки. А задаток — десять долларов.
Квинси махнул рукой, пошарил в кармане и достал оттуда несколько серебряных монет. Потом он рассказал мне, как мне с ним связаться в случае надобности. Он особо подчеркнул, что информацию я должен буду передать лично ему. Потом Квинси удалился вместе со своим молчаливым напарником. А я собрал своих разведчиков и рассказал — что им следует сделать.
На следующий день ко мне пришел один из них, по имени Сойечтова, и сказал:
— Вождь, я их нашел. Они шли вдоль Джуниаты, а теперь повернули в сторону Медвежьих гор. Думаю, что они будут там завтра.
— Хорошо. Там мы их и встретим.
— Вот только… Я заметил, что с ними были странно одетые бледнолицые?
— Это их заложники?
— Нет, они шли вместе с ними.
— Они англичане или французы?
— Я боялся подходить к ним близко. Только один раз я сумел услышать, как двое из них говорили между собой. Один — точно англичанин, другой тоже говорил по-английски, но со странным произношением. Там были еще трое, но, кто они, я не сумел узнать.
Мне все это совсем не понравилось. Но кивком я дал Сойечтове понять, что разговор наш закончен. Радовало лишь одно — если это не англичане, то, наверное, то ли французы, то ли голландцы. А у меня и к тем, и к другим имелся немалый счет. А вот англичанин, тот, наверное, заложник. Надо будет сказать своим воинам, чтобы они его не трогали.
Плавильный котел в Аппалачах.
К началу восемнадцатого века, многие некогда многочисленные племена, населявшие английские колонии в Северной Америке, находились на грани полного уничтожения. Часть из них пыталась всеми способами удержаться на землях предков. Но практически всегда они были, либо истреблены, либо вытеснены на земли, которые европейским колонистам не были нужны. Другие бежали за Аппалачи, где обитали другие племена, без большого восторга смотревшие на пришельцев, а то и устраивавшие расправу над «понабежавшими». И, наконец, третьи решили закрепиться в Аппалачах, которые из-за весьма неблагоприятного климата были мало заселены.
Большинство из таких беженцев принадлежали к ирокезским племенам сенека и каюга. Но были среди них и сасквеханноки, и ленапе, также известные как делаверы, а также шауни и катоба. Трудно сказать, почему одни племена не истребили других, но факт остается фактом — за сравнительно небольшое время из беженцев — выходцев из разных культур, говоривших на языках, часто даже не родственных — появился новый народ, который враги, и белые, называли «минго».
Название это происходит от алгонкинского слова «мингве», что означало «коварный», и применялось в отношении всех ирокезоязычных племен, от гуронов, также известных как виандоты, до сасквеханноков и ирокезов. Ирокезоязычными были и минго — у них сложился некий «пиджин» на основе языка сенека, но с упрощенной грамматикой и несколько другим произношением.
Минго занимались примерно тем же, что и их «старшие братья» — ирокезы — собирали дань с тех, кто вел торговлю через Аппалачи, продавал шкурки белым. Они заставляли местные племена либо присоединяться к минго, либо платить им дань. Первоначально они считались союзниками французов, но затем их вождем стал Танахарисон.
Танахарисон родился в деревне катоба недалеко от современного города Буффало. Известно, что он рано потерял родителей и провел какое-то время среди французов. Сам же он утверждал, что французы сварили его родителей заживо и съели, что, конечно, маловероятно. Тем не менее, французов он всю жизнь люто ненавидел.
Во время первой экспедиции Джорджа Вашингтона в Форт Дюкень в 1753 году, Танахарисон стал его негласным союзником. Именно он участвовал в захвате и казни французского посольства у Грейт-Медоуз, и лично убил главу посольства Жюмонвилля. Место, где Вашингтон построил свой форт — Форт Несессити — было выбрано по совету Танахарисона. Но люди Вашингтона обращались с минго, как с рабами, и Танахарисон разочаровался в англичанах и ушел от англичан вместе со своими воинами, после чего фортуна отвернулась от Вашингтона, и он попал в плен к французам.
Танахарисон также отказался от участия в экспедиции Брэддока, хоть он и прислал английскому генералу восемь своих скаутов. В том же году, Танахарисон умер от воспаления легких, и вскоре после этого вождем минго стал молодой Сойечтова, также известный как Логан. В отличие от своего предшественника, он вел весьма миролюбивую политику, и при нем минго превратились в весьма успешных земледельцев, напрочь забыв свое бандитское прошлое.
Но в 1830 году Конгресс США принял Закон о переселении индейцев. У минго забрали их фермы, а их самих выселили в далекий Канзас, где они смешались с выселенными туда же индейцами каюга и сенека. А в 1869 году всех их выселили и оттуда, в Индейскую территорию — ныне это штат Оклахома. В 1950-х годах, потомки трёх племён стали называться Oклахомским племенем Сенека-Каюга, а от самобытности минго ничего не осталось — даже названия.
Ночь на 20 июня 1755 года. Монокаси.
Лейтенант Антон Могучих, позывной «Малыш».
После того, как Хас с Лёней и Рустамом сходили на рекогносцировку, группе довели замысел на бой. В принципе, он был прост, как лом в разрезе. Подгруппа боевого обеспечения в составе Урала, снайперской пары и Малыша располагалась на облюбованном взгорке, метрах в двухстах от деревни. Подгруппа управления, она же подгруппа резерва в составе Руссо, Кошмара и Ирокеза, располагалась на пригорке поменьше, уже в ста метрах от деревни. Хас планировал уничтожить часовых и тремя подгруппами войти в деревню. Две подгруппы должны были чистить ратушу, одна в это время — держать площадь и отстреливать наиболее смелых и ретивых. После ратуши и тюрьмы две подгруппы должны были взяться за особняки богатых бундесов.
План не блистал полководческим размахом, расчёт был на наглость и неожиданность. Атаку решили начать в «час волка», то есть под утро. Антон облюбовал себе позицию, расстелил каримат, и с удобством устроился в небольшой ложбинке. Со своего места он мог спокойно простреливать центр деревни и ее северное предместье, где и располагались интересующие их дома. Метрах в десяти от него расположилась снайперская пара. Корректировать их должен был Урал, у которого для этих целей был ТОД[72].
Планировалось, что снайпера уберут часовых на башенках, после чего будут работать лишь на прикрытие основных сил группы. Антон уже начал было придремывать, когда в ухе раздалось:
— Руссо-Самуму. Я на позиции.
— Я — Руссо. Принял. Все готовы?
— Я — Урал. Один-один[73].
— Тогда начали.
И тут же рядом послышался голос Урала, выдававшего целеуказания снайперам:
[72] Тепловизионный прибор с дальномером, азимутальным компасом и возможностью видеозаписи.
[73] Один-один или одиннадцать — сигнал подтверждения. Ноль-ноль — сигнал, что не принял или что-то не прошло.