Европейцы, обосновавшиеся в начале XVII века на берегах реки Святого Лаврентия, встретили там воинственные племена индейцев, объединенные в конфедерацию пяти родственных племен. Они называли себя «ходеносони» — «люди длинного дома» на языке сенека либо «каносьони» (длинный дом) на языке могауков.
Происхождение названия «ирокез» до сих пор не выяснено. Согласно одной из теорий, примерно так их называли соседи-алгонкины; на языке инну-аймун «ирно куэ» либо «ирокуэ» — «настоящие гадюки».
Убить и съесть.
Ирокезы — это не племя и не народность. Это союз пяти родственных племен: онондага, сенека, могаук, кайюга и онейда. Поэтому историки называют этот союз «Лигой пяти наций». Позднее к союзу на правах младших компаньонов присоединилось шестое племя — тускарора.
У всех шести племен близкородственные языки и схожая культура. Существовали и другие родственные народы — сасквеханноки, гуроны (также известные как виандоты), и даже чероки, жившие намного южнее. Но все они враждовали с собственно ирокезами.
Европейцы же, поближе познакомившись с ирокезами, назвали их «Римляне лесов». Прибывшие из Старого Света, в основном подданные монархических государств, восхищались почти идеальным с их точки зрения, организованным на принципах народной демократии сообществом свободных людей, с которых европейцам следовало бы брать пример. На самом же деле все было несколько по-другому.
Племена, входившие в конфедерацию ирокезов, изначально не были равны. Онондага, могауки, сенеки считались «старшими братьями»; онейда, кайюга, позже тускарора — «младшими братьями».
Согласно индейской легенде, представители пяти народов собрались вместе и приняли Великий Закон Мира — своеобразную Конституцию формирующейся конфедерации ирокезов. Согласно Закону, все спорные вопросы должны были решаться под «Древом мира» общим советом, состоящим из тринадцати посланников. Представители народа онондага имели право созывать и распускать совет, накладывать вето на принятые решения, но не участвовали в голосовании.
Первыми вопрос рассматривали шесть представителей могавков и три представителя сенека. Затем их решение передавалось четырем представителям кайюга и онейда. Фактически они лишь выражали свое согласие или несогласие. Позже, когда к ирокезам присоединились и тускарора, их представитель получил право лишь сидеть и слушать, о чем говорят «старшие братья». Вот такая вот «индейская демократия».
Чем же занимались ирокезы? Да, собственно говоря, лишь одним — воевали. Трудиться они считали делом презренным и недостойным настоящих мужчин и воинов. Ирокезы с презрением называли племена охотников и собирателей «поедателями деревьев». До прихода европейцев войны шли в основном для захвата добычи и рабов.
Ирокезы хорошо продумывали свою тактику ведения боевых действий, заключавшуюся в сочетании крупных военных компаний с мелкими набегами. Целью набегов было оттянуть силы противника от направления главного удара, заставить его перейти от наступления к обороне, опустошить его поля, захватить лодки (при отсутствии дорог и лошадей главными транспортными артериями у индейцев оставались реки).
В набеги уходили отряды из пяти-двадцати воинов, а в крупных компаниях участвовало не менее двухсот. Ирокезы воевали свирепо и жестоко. Часть захваченных пленников — обычно самых храбрых и смелых воинов — они съедали. Ирокезы относились к жертве с уважением, часто за день до казни ему давали женщину, поощряли его к проявлению храбрости у «столба пыток», после чего убивали и съедали его. Пленных женщин и детей, а также тех воинов, которых не подвергали пыткам, обычно принимали в свое племя. Правда, они считались людьми второго сорта, фактически бесправными.
С приходом бледнолицых на берега реки Святого Лаврентия, ирокезы, поближе познакомившиеся с европейцами, а главное, с товарами, которые те предлагали за меха бобров и куниц, решили монополизировать эту торговлю. Первые же стычки ирокезов с бледнолицыми показали, что луки и стрелы с каменными наконечниками и боевые дубинки индейцев не могут противостоять стальным шпагам и саблям, а, самое главное — мушкетам европейцев. Положение осложнилось еще и тем, что ирокезы ухитрились серьезно испортить отношения с французами, а британцы, которые считали «людей длинного дома» своими союзниками, тем не менее, мушкеты им продавать опасались.
Но, если нельзя достать что-то за большие деньги, то это можно сделать за очень большие деньги. Помимо англичан и британцев в Новом Свете имелись колонии голландцев и шведов. Эти ребята с ирокезами не конфликтовали, и были готовы за ценную пушнину продать воинам «Лиги пяти наций» железные топоры (знаменитые томагавки), «огненные палки», порох и пули. Правда, стоило все это стоило очень дорого. Ирокезы поняли — чтобы получить в нужном количестве шкурки бобров — а именно они особенно ценились бледнолицыми — надо взять под свой контроль торговлю пушниной.
Получив железные топоры, ножи и мушкеты, ирокезы быстро освоили европейское оружие и с удвоенной силой начали воевать с соседними индейскими племенами. Побежденных заставляли поставлять победителям шкурки бобров и других пушных зверей, естественно, даром. Кроме того, зависимым племенам ирокезы запрещали самим торговать с европейцами. Все операции по купле-продаже шли только через ирокезов, которые имели от этих сделок немалую выгоду. Словом, «Лига пяти наций» стала чем-то напоминать наших «братков» времен «лихих 90-х», когда ребята в «адидасах» и золотых цепях заставляли признать их своей «крышей» владельцев ИЧП и торговых точек. Только «братки» из лесов Северной Америки щеголяли не в кроссовках «Найк», а в мокасинах, и вместо утюгов и паяльников использовали для укрощения несговорчивых «барыг» более примитивные орудия пыток.
Войны, которые вели ирокезы в XVII веке, получили название «бобровых войн», так как добыча шкурок бобра стала их движущим мотивом. Ирокезы, жившие во внутренних областях Североамериканского континента, примыкающих к северному и восточному берегам озера Онтарио и в верховьях правобережья реки Святого Лаврентия, стремились оттеснить или подчинить себе прибрежные племена, чтобы вступить в контакт с европейскими торговцами пушниной без посредников. Программа-максимум «Лиги пяти наций» — не только торговать мехами, но и сосредоточить в своих руках контроль над всем оборотом пушнины на Северо-Восточном побережье.
В результате непрерывных завоеваний в XVII веке ирокезы подчинили себе огромные территории. Она включала территорию современных штатов Нью-Йорк, Делавэр, Нью-Джерси, Пенсильвания, Мэриленд, большие части штатов Виргиния, Огайо, Кентукки, северную часть штата Теннесси, части штатов Иллинойс, Индиана, Мичиган и прилегающие области Юго-Восточной Канады.
В дальнейшем воинов ирокезов использовали боровшиеся за господство на Североамериканском континенте европейские державы. Ирокезы воевали против французов, сперва на стороне голландцев, а потом англичан. Пока человеческий ресурс вооруженных сил большинства европейских государств в колониях был весьма ограничен, пара тысяч опытных и храбрых воинов «Лиги» никому не были лишними. Британская колониальная администрация подкупала старейшин конфедерации, военные вожди ирокезов получали офицерские чины, жалованье и награды наравне с офицерами-англичанами. Для британцев военная поддержка ирокезов стала решающим фактором в победе над французами и захвате Канады в 1763 году.
Однако после поражения французов ирокезы стали опасны и самим британцам. К тому же две сотни лет непрерывных войн привели к тому, что ирокезы просто деградировали как народ. Они оказались отстраненными от какой бы то ни было созидательной деятельности, не связанной с войной, будь то охота, рыболовство, прикладные ремесла или земледелие.
Положение усугублялось еще и тем, что области, населенные покоренными «Лигой» племенами, были столь обширны, что контроль над ними отнимал у союза ирокезов остатки человеческих ресурсов. Приходилось выделять людей для сбора дани и надзора за покоренными племенами. Сборщиками дани стали могауки, а надсмотрщиками — онейда. После этого можно было объехать все поселения этих племен и не встретить ни одного мужчины старше 12 лет. Фактически «Лига» кормилась за счет дани, собираемой с племен, завоеванных ирокезами, посредничества в торговле пушниной, военной добычи, и за счет выплат британского правительства за военную помощь.
Помимо войны, ирокезы охотно занимались лишь пушной торговлей. В первой половине XVIII века они ежегодно продавали английским торговцам огромное количество меха бобра. Но уже в 50-х годах XVII века, когда поголовье бобров в районе Великих озер резко сократилось, что привело к экологической катастрофе, ирокезы фактически прекратили охотничью заготовку шкур. Мех, который они продавали англичанам, был либо получен в качестве дани, либо по дешевке скуплен во внутренних областях континента, либо добыт грабежом. Сущность ирокезской торговли лучше всего выразил английский миссионер, живший среди ирокезов: «Ружья для врагов, водка для души».
В таких условиях выросло два-три поколения ирокезов, которые не умели ничего, кроме как воевать. В мирное же время они удивительно быстро опускались до состояния спившихся бродяг. Французский путешественник, посетивший земли «Лиги» незадолго до Войны за независимость США, отмечал, что леса Юго-Западней Великих озер переполнены бродячими шайками ирокезских воинов из племен сенека и кайюга с присоединившимися к ним изгоями из других племен. Эти отряды, не подчиняющиеся своим старейшинам, грабили путников и фермы европейцев и терроризировали зависимое от «Лиги» индейское население.
Американцы — потомки «Лиги»?
Канастега — сахем племени онондага — который вел переговоры с колонистами от имени всей «Лиги», посоветовал им присмотреться к устройству политической системы ирокезов и заключить между собой схожий союз. Американские просветители действительно обратили внимание на политическую систему ирокезов. Позже в ходе Американской революции они широко использовали символику «Лиги». Странный порядок избрания президента США представителями штатов с различным количеством выборщиков также был заимствован из опыта ирокезских народов. Ирокезы до сих пор ведут отсчет родства по женской линии. Достаточно, чтобы в роду была хотя бы одна женщина-ирокез, чтобы все ее потомки считались ирокезами. Так, один сахем каюга серьезно заявил, что добрая половина нынешних жителей Нью-Йорка имеют право называть себя частью народа каюга.
19 июня 1754 года. Недалеко от Монокаси. Полдень.
Том Вильсон. Или Робинсон?
— Монокаси, — сказал я, показывая на поселок, видневшийся с холмика. В середине, на единственной площади, находилась кирха с высоким шпилем. Напротив нее — ратуша, а по сторонам — особняки немцев побогаче. Посередине площади даже отсюда виден какой-то помост. А вокруг — сотни две маленьких домиков, далее фермы… Немецкая идиллия на границе того, что еще недавно было индейской территорией.
— А где нам здесь найти Меркеля и его людей? — спросил Хас, рассматривая немецкое поселение в бинокль.
— Им принадлежит северное предместье. Его ферма и особняк ближе всего к нам. А в соседних домах живут его приспешники.
— Понятно. А что там, интересно, за помост на площади? Похоже на эшафот. Это что, плаха?