— Вы сговорились! Вы точно сговорились, я знаю! Хочешь опоить меня?
Веселость Сайхема оборвалась так же резко, как и началась. Глаза сузились, верхняя губа приподнялась, обнажая зубы.
— И что ты планируешь сделать со мной после? — резко выдохнул он, — Изгнать беса?!
— Что ты несешь, Джерри, послушай себя! — Марго плавно продвигалась к деревянной дверце, не отрывая взгляда от его лица, — я никогда не причиню тебе вреда, ведь ты мой сын…
— Это ты так говоришь, — тихо проговорил Сайхем, — думаешь, я не замечал, как ты подглядываешь за мной? — он раздвинул губы в дикой улыбке.
— Что?! — воскликнула Маргарита, и зажала себе рот руками. Потрескавшийся лак ногтей блеснул красной пленкой.
— Матери себя так не ведут, — прошипел Джереми.
— Господи Боже!
— Нет! — взревел Сайхем, и, подхватив табурет, швырнул в стену рядом с ее головой, — не смей прикрываться своим богом!
Он выбежал в дверь. Марго бросилась к заветному ящику с лекарствами в поисках инъектора. Руки тряслись, коробочки падали на пол. Из комнаты доносился рев Джереми и грохот опрокидываемой мебели. Маргарита сжала в ладони шприц и постаралась унять сердцебиение. Она помнила имя липкого ужаса, вновь наполнившего дом, помнила лицо врача, произнесшего это имя вслух.
“Подозреваю, что у вашего сына подростковая форма шизофрении. К сожалению, мисс Сайхем, это невозможно вылечить. Возможно лишь несколько замедлить процесс…”
Приступов не было уже давно, но Марго знала, обольщаться не стоит, и держала лекарство в пределах досягаемости. Визг Даггера заставил ее собраться.
Джереми сидел на полу своей комнаты, пряди, в беспорядке падавшие на лицо, казались покрытыми инеем, взгляд был устремлен в никуда. Его губы дрогнули. Маргарита перешагнула через опрокинутую книжную полку.
— Мама…
Господи, как давно он не называл ее так! Сердце наполнилось горькой нежностью, Марго нерешительно прикоснулась к рассыпанным перьям белоснежных волос, погладила его по плечу, не решившись обнять.
— Я здесь, я с тобой. Все будет хорошо, родной. Дай мне руку.
Марго помогла ему встать и сделать два шага до кровати. Дыхание Джереми было прерывистым, лицо блестело от пота. Она приготовила инъектор и закатала рукав на плече сына.
— Ты хочешь убить меня? — голос звучал печально и обреченно. Марго нажала на поршень, и нейролептик растекся по венам Сайхема.
— Тебе так было бы… легче… — прошептал он, закрывая глаза.
***
Маргарита прошла в кухню и сняла с конфорки кастрюлю. Металл зашипел, прикоснувшись к мокрому дну раковины. Женщина достала с верхней полки покрытую слоем жира и пыли бутылку коньяка. Жидкость обожгла ей горло, из глаз брызнули слезы. Марго закашлялась, пробка упала на пол и закатилась под стол. Маргарита опустилась на корточки и увидела блестящий кружок пробки рядом с разбросанными виноградными ягодами. Плитка пола превратилась в бесконечную клетчатую пустыню, непреодолимую для ослабевшей руки. Марго прислонилась к духовке и закрыла лицо ладонями.
Логан обожал виноград. Его любимым занятием было кормить Марго сладкими зеленоватыми кругляшками, светящимися в лучах солнца, как бусины хризолита, подхватывая их губами и передавая вместе с поцелуем. Лучшие дни жизни… так немного, и так давно…
Логан Перри вместе с двумя приятелями снял у Марго комнату. Ей тогда было двадцать восемь лет, а молодым парням, с хохотом волочащим по лестнице тяжеленные рюкзаки, и того меньше. Они шумели, курили травку, не заботились о том, чтобы убрать за собой мусор, но при этом относились к хозяйке преувеличенно галантно. Для нее, начитавшейся романтических историй в глянцевых обложках, это было потрясением. Марго, видевшая вокруг простых фермерских парней и их сдержанных отцов, была уверена, что подобные манеры существуют лишь в распаленном воображении писательниц.
Трое сорванцов быстро поняли, какое впечатление производят их джентльменские штучки, и пользовались этим вовсю, заставляя Марго заикаться, терять дар речи и соглашаться на любые условия. Они прожили в гостинице Маргариты Сайхем месяц вместо двух недель и каждый вечер приходили на ужин к ней вместо того, чтобы тратить деньги в “Эдельвейсе”.
Младшему из парней, платиновому блондину по имени Логан, доставляло особое удовольствие вгонять Марго в краску, целуя ей руку при встрече как знатной даме из средневекового романа. Скоро Логан стал возвращаться в гостиницу раньше остальных и не торопился выпускать ее пальцы, протянутые для традиционного поцелуя.
Одним пасмурным утром, когда срок аренды уже подходил к концу, Марго мыла полы и напевала себе под нос в уверенности, что постояльцы ушли в горы до рассвета. Толкнув дверь в номер, она чуть не уронила швабру — на разобранной постели сидел Логан в одних трусах и читал книгу. Кровь жарко прилила к щекам Маргариты. Пробормотав извинения, она выбежала на лестницу, забыв в комнате ведро. Дверь тут же снова раскрылась, Логан поймал Марго за руку и затащил назад в номер.
Насколько начало этой истории было похоже на классический роман, настолько продолжение превратилось в пародию на него.
Друзья уехали, а Логан остался, перетащив вещи в спальню хозяйки дома. Первое время он помогал Маргарите в прачечной, ездил в магазин за покупками и осыпал ее красивыми фразами и поцелуями, от которых у Марго кружилась голова и подкашивались ноги. Постепенно его рвение угасло, он все чаще проводил дни, глядя в телевизор в гостиной, травка сменилась на спайс, потом на героин. Маргарита забеременела, Логан рыдал от счастья и клялся, что он бросит наркотики ради малыша. Она целыми днями стояла у гладильной доски, ноги отекали, а деньги испарялись, стоило им появиться у нее в кошельке.
В день, когда Марго привезла домой новорожденного Джереми, Логан был под кайфом и даже не смог встать с дивана, чтобы взглянуть на сына, которого так ждал.
Ей казалось, что она пробирается по бесконечному поезду неотличимых друг от друга дней, из одного грязного вагона в другой.