Джереми унаследовал яркую, почти женственную красоту отца и вызывал всеобщее восхищение, одетый в новый костюмчик с машинками, который на последние гроши купила ему мать. Третий день рождения сына Маргарита отметила, купив ему порцию мороженого в кондитерской Черритауна. Вернувшись домой со спящим Джерри на руках, она обнаружила, что вещи Логана исчезли, как и он сам. Маргарита осторожно положила перемазанного шоколадом беловолосого малыша в кровать и расплакалась от облегчения.
К Марго, глубоко ушедшей в воспоминания, подошел питбультерьер и улегся рядом. Черная шерсть пахла лесом. Такое участие трогало, обычно любовь Даггера доставалась исключительно его хозяину. Нужно было навести в доме порядок. Маргарита встала, вытерла слезы и принялась за уборку.
Глава 9
Позднее лето наполнило ночное небо ливнями астероидов. Давным-давно, за тысячи тысяч километров от Земли родилась глыба кометы, рассекающая материю космоса в своем бесконечном стремлении к полету. Однажды рассыпавшись в пыльное облако, частицы каждое лето проходили через атмосферу голубой планеты, и, соревнуясь в яркости со звездами, сгорали без следа.
Осень приближалась, переливы тихого золота невесомым кантом ложились на листья берез, клены робко розовели, с каждым днем все дольше задерживая в своих шелестящих лапках рассветный бледный кармин. Утра наполнялись пронзительной прохладой, обещающей долгую морозную зиму, а дни старались восполнить грядущий недостаток солнечных лучей прозрачностью и высотой августовского неба.
Абигайль Стюарт, худенькая крошка с тихим голосом с улицы, вечно находящейся в тени горы, уступала место Эбби Эванс, загорелой смешливой девочке из дома с голубой крышей, что на холме. Эбби Эванс, так ее теперь звали. Под этим именем она была записана во всех документах, и не было для нее звуков прекраснее, чем это новое имя. Перед сном, лежа в кровати, она подолгу катала его на языке, как лесной орешек. Эбби знала, что скоро дверь детской приоткроется, и в комнату войдет мама. Свет ночника окрасит ее волосы в теплый рыжеватый цвет, а улыбка будет принадлежать только Эбби. Как и поцелуй на ночь, и нежные руки, бережно перебирающие светлые локоны дочери, рассыпанные по подушке.
После чтения очередной волшебной сказки Дина спросила Эбби, о чем та мечтает. Девочка смутилась и не ответила, так как главная ее мечта только что сбылась, а другие еще не успели оформиться.
После смерти Тома Эбби ни разу не пользовалась своим даром при Дине, а та старалась не упоминать об этом. Приемная мать не хотела бередить в девочке боль, догадываясь о стоявшем за ней чувстве вины, пусть и беспочвенном, но тем не менее остром.
Однажды она случайно увидела, что Эбби снимает со шкафа коробку с босоножками, которые Дина надевала раз в жизни на какой-то банкет. Пыльная коробка плавно снижалась, пока не оказалась у девочки в руках. Дина притаилась за дверью, не дыша, и наблюдала, как девочка примеряет кружевные туфли, явно не впервые затягивая черные ремешки на своих по-детски тонких лодыжках. Покрутившись перед зеркалом, Эбби вновь завернула каждый каблучок в папиросную бумагу, закрыла крышку и отправила коробку на место.
Дина никак не могла найти подходящего момента для откровенного разговора. Тема оставалась запретной, с приближением нового учебного года беспокойство Дины росло, она ежедневно проигрывала в голове десятки вариантов возможных катастроф.
О своих же собственных проявлениях дара она старалась не думать, отодвигая эту тему на дальние задворки сознания. Раньше принадлежащий одной Эбби дар вызывал у Дины восхищение, любопытство и лишь толику страха, связанную по большей части с мыслью о возможном вреде, который люди могут причинить девочке, узнав о ее способностях. Теперь же, проникнув вглубь нее самой, он по-настоящему пугал своей непостижимостью. Нечто чуждое и неуловимое было теперь частью Дины, живот будто смерзался в тяжелый ком всякий раз, когда она думала об этом. Трудно было заставить себя смириться. Том не смог. Дина должна была оказаться сильнее, хотя бы ради дочери.
***
Для каждой травы и корня — свое время. Так учила Дину мать, собирая сухие пахучие венчики дикого фенхеля в холщовый мешочек. Ранняя весна — срок для сбора нежных ростков бузины и кислых стрелок щавеля, летом наливаются пушистые головки володушки и цветет горький тысячелистник, к осени созревают в земле лечебные корни валерианы и приходит время для сбора душистых можжевеловых ягод.
Дина завязала последний узелок и потянула бечевку, поднимая гирлянду аккуратных травяных связок. Осталось только зацепить веревку за крюки под потолком и не забыть опустить ставню чердачного окна. Травы должны томиться в темноте и сухости, пока не придет их черед раскрыть жаркий аромат в кипящей воде, превращая ее в целебный эликсир. Дина отряхнула ладони, покрытые травяной пылью, и плечом сбросила с подбородка травинку.
После целого утра сбора и работы с растениями кожа остро пахла горькой зеленью и солнцем. Спускаясь по лестнице, Дина услышала звонок. За дверью стоял плотник Ларри, жених Кристины из “Эдельвейса”.
— Привет, Ларри. Что случилось? — Дина пригладила волосы.
— Извини, я звонил тебе с дороги, но ты не взяла трубку, — он смущенно отвел взгляд от светлого платья, покрытого зеленоватыми пятнами травяного сока.
— Не страшно, — улыбнулась она, — проходи и рассказывай. Кто-нибудь заболел? Кристина?
Ларри стащил с головы кепку и робко протиснулся мимо Дины.
— Вот, — он закатал рукав и продемонстрировал ей ссадину на предплечье. — Я работаю у Хупера, сегодня мы ставили на место потолочную балку в спальне, мой напарник Бен поскользнулся и выпустил лебедку. Вдвоем мы не смогли удержать эту чертову лесину… В общем, она приложила нас немного. Меня зацепила здесь. Ничего страшного, просто заноза здоровая, самому не вытащить…
Он вздохнул и поднял на Дину взгляд.
— Сможешь помочь? До заката далеко, я бы мог еще вернуться и поработать.
Дина указала Ларри на стул в кухне. Наскоро сполоснув лицо, она тщательно вымыла руки антисептическим мылом, и, захватив из коридора свой чемоданчик, вернулась в кухню. Щепка вошла под кожу больше чем наполовину, Дина аккуратно вытащила ее, склонившись над рукой с увеличительным стеклом, проверила рану на наличие мелких заноз, и щедро намазав заживляющим кремом, забинтовала.
— Спасибо, — вздохнул Ларри.
— Подожди минутку, я только переоденусь, и поедем.
— Куда? — удивился он.
Дина выглянула из-за двери спальни.
— Ты сказал, балка приложила вас обоих. Значит, пострадал кто-то еще?
Ларри смущенно пожал плечами.
— Он сказал, что с ним все в порядке.