Я ему говорю:
— Ну, может быть, без рюкзака все-таки лучше?
А он отвечает:
— Ну что... Самая радость в том, как рюкзак постепенно все легче и легче делается...
Здесь же прочитал в газете о военном перевороте в Багдаде и орасстреле Абделя Керима Касема и председателя Народного судаМахдауи. Этих людей я знал. С Махдауи даже выпивал.
Абделя Керима Касема очень много снимал и, стоя напротив него во время открытия советской выставки в Багдаде, пытался как-то понять этогочеловека, возглавившего революцию 1958 года.
Он был одет в солдатский мундир,на зеленых погонах была зеленая незаметная звездабригадного генерала, на боку — большой маузер, в левой руке зажатослепительно-белый, крахмаленый, полотняный платок.
Минут пять ему не давали говорить. Толпа ревела:
— Абдель Керим, ваше заим! (Да здравствует Абдель!).
Он комкал в левой руке белый платок — как боксер, которыйсжимает тренировочный мячик, чтобы развить мышцы руки, и на лицеего была улыбка, которую человек может видеть только в зеркале,причем в зеркале не совсем правильном — у него улыбалась толькоправая половина рта, правый глаз и правая бровь; левая половинаего лица была непроницаемой, строгой и, я бы сказал, высокомужественной.
Когда народ смолк — он начал говорить. Говорил он неистово.Начав тихо, откашливаясь, голос его был хрипловат и низок. Постепенно, словно заводя себя, он говорил все громче и громче. И чемгромче он говорил, тем тише становилось вокруг, и только было слышно, как осатанело кричали воробьи в желтом багдадском небе.
Когдаон замолкал, — как бы обрывая себя, — раздавался рев народа. Иногда он поднимал левую руку с зажатым в ней белым платком, потрясалею над головой, и снова раздавался неудержимый рев народа. Виделя его всего два раза, но мне необыкновенно трудно представить, какэтого человека, после четырехчасового суда, убили в подвалеМинистерства обороны...
Сообщения газет путаные. Ничего себе толком я пока объяснитьне могу, но, по-видимому, падение Касема было следствием не совсем последовательной политики.Он, как мне кажется, хотел бытьодновременно и правоверным мусульманином и есть свинину. Он хотел быть хорошим и со Штатами, и с нами.
Независимость — вещьабсолютно понятная; еще важно — куда и как эта независимость ориентируется и что ставит себе в пример.Думаю, что эта его вибрирующая ориентация и дала Насеру возможность подготовить заговор.
Думаю, что это идет от Насера, потому что уже тогда, в 1960 году,многие иракские друзья говорили мне, что Касем, отвернувшись откоммунистов, подставил свой бок под выстрел Насера. По-видимому,в ближайшее время все станет ясно. Думаю, что я не ошибаюсь всвоем прогнозе...
13 февраля 1963 года
Вчера, когда шел выступать в Политехническом, встретил парнишку. Фамилию его забыл.Помню только, что учился вместе с ним вИнституте востоковедения и был он там у нас комсомольским вожаком афганского отделения.Недавно он вернулся из Багдада и рассказал мне кое-какие подробности падения Касема. Я, в общем-то, неошибся в оценке происшедшего — все это идет от Насера, от крайнего национализма и антикоммунизма.
Касем отстреливался до последнего патрона. Здание Министерства обороны бомбили самолеты,обстреливали танки, бронемашины. Когда у Касема не осталось ниодного патрона — он сдался. Через два часа начался суд над ним.
Ему зачитали список расстрелянных фашиствующих молодчиков вовремя контрреволюционного мятежа в Мосуле, спросили — он ли подписывал приказ о расстреле, и,когда он ответил утвердительно, дажене выслушав объяснения, его повернули лицом к стене, поставили наколени и пустили пулю в затылок.
Началась резня коммунистов, которых в правительственных указах называют «саботажниками» и «анархистами». Создана народнаямилиция — явно фашистского толка. Всем остальным жителям страныприказано сдать оружие под угрозой смертной казни. Таким образом,защищаться коммунисты не могут.
Единственное место, где еще,может быть, части коммунистов удастся спастись, уйдя в эмиграцию,это — Басра. Там коммунисты захватили тюрьму и сейчас идут кровавые бои.