Он изучил каждую страницу, демонстрируя сильное недоверие, но, в конце концов, все-таки вернул паспорт.
— Вы говорите по-английски? — спросил Фред.
Поскольку человек носил другую форму, он подумал, что, может, охрана аэропорта не относится к городской полиции.
Человек ответил потоком хриплых арабских слов.
«Возможно, — сказал себе Фред, — ей придет в голову мысль поискать меня здесь. Но с чего ей это делать? Она скорее останется ждать перед отелем».
Он представлял, как в Англии, уже в безопасности, он рассказывает свою историю консулу. Сколько международных последствий это вызовет. Какая все-таки фамилия у того знакомого англичанина? Он живет в Лондоне. Начинается на «с» или на «ч».
Элегантная женщина средних лет присела на другой край его чемодана и начала бегло говорить по-французски, сопровождая речь быстрыми жестами холеной руки, похожими на каратистские пассы. Она пыталась ему что-то объяснить, но он не понимал ни слова. Она залилась слезами. Фред не мог предложить ей свой платок. Он весь изгрязнился прошлой ночью.
— Моя жена пропала, — пожаловался он ей. — Моя… жена… пропала. Моя жена.
— Billet, — умоляла женщина. — Votre billet.
Она показала толстую пачку дирхемов в крупных купюрах.
— Я бы очень хотел понять, что вы желаете.
Неожиданно она вскочила, как в порыве гнева, и быстро ушла, словно он ей сказал что-то оскорбительное.
Он почувствовал, что кто-то тянет его за ботинок. Он вспомнил с мгновенно нахлынувшим ужасом, как накануне ночью проснулся в камере оттого, что какой-то старик пытался снять с него ботинки, но не смог разобраться в системе шнуровки.
Но это был всего лишь мальчик со щетками, уже принявшийся чистить ему откровенно грязные ботинки. Он оттолкнул его.
Следовало съездить в отель, посмотреть, не вернулась ли жена, но у него не оставалось денег на такси, и он не осмеливался никому в этом зале доверить присмотр за чемоданами.
Он не мог, между тем, покинуть Касабланку без жены. Разве мог он так поступить? Но если он останется, а полиция откажется его слушать, что тогда делать?
К десяти часам вечера зал ожидания немного успокоился. За целый день ни один самолет не прибыл и не улетел. Все ожидали послезавтрашний рейс до Лондона. Как эти люди со своим багажом могут вместиться в один единственный самолет, будь то самый крупный лайнер? У всех ли них есть билеты?
Они спали где попало: на скамейках, газетах, расстеленных прямо на бетонном полу, на узких подоконниках. Фред был одним из самых счастливых, потому что мог спать на своих трех чемоданах.
Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что у него украли паспорт вместе с билетами. Бумажник из заднего кармана брюк не вытащили, потому что он спал на спине. В нем оставалось девять дирхемов.
Утром в канун Рождества Фред вышел в город, чтобы угостить себя мороженым. Похоже, никто не отмечал этот праздник в Касабланке. Большинство магазинов бывшего мусульманского квартала, где Фред нашел комнату в отеле за три дирхема в день, работало, в то время как в европейской части города было невозможно догадаться, закрыты ли магазины постоянно или только сегодня.
У Бельмонта Фред остановился, как обычно, чтобы справиться, нет ли каких известий о миссис Ричмонд. Директор, который теперь был очень вежлив, сказал, что никаких новостей не поступало. В полиции имелось описание ее примет.
Чтобы оттянуть момент, когда он усядется перед своим мороженым, Фред зашел на почту и спросил, нет ли ответа на телеграмму, посланную в американское посольство в Лондоне. Ответа не было.