— Скажи этому бездельнику, пусть убирается прочь с моего двора, слышишь? — ответила мать.
Ч. Вордсворту я сказал:
— Мама говорит, у нее нет четырех центов.
— Такова участь всех поэтов, — ответил Ч. Вордсворт и спрятал листок в карман. Казалось, он не сильно огорчился. Я сказал:
— Странно вот так ходить и торговать поэзией. Так делают только сочинители калипсо. А много у вас покупают?
— Пока еще ничего не купили.
— Так зачем же ходить?
— Так я многое вижу и всегда надеюсь встретить поэтов.
— А что, правда, что я тоже поэт?
— Такой же великий, как я, — сказал он.
И когда Ч. Вордсворт ушел, я молился, чтобы опять встретиться с ним.
Неделю спустя, возвращаясь из школы, я встретил его на углу Мигель Стрит. Он сказал:
— Я уже давно поджидаю тебя.
Я спросил:
— Вы что-нибудь продали из своих стихов?
Он покачал головой и сказал:
— У меня во дворе растет самое лучшее манговое дерево в Порт-оф-Спейне. А сейчас плоды спелые, и рыжие, и очень сладкие, и сочные. Я ждал тебя здесь, чтобы сказать об этом и пригласить отведать моих манго.
Он жил на Альберто Стрит в убогом домишке, стоявшем посреди участка. Двор был весь в зелени. И там росло большое манговое дерево. И кокосовая пальма, и слива. Место казалось диким, как будто находилось далеко за городом. И оттуда не было видно больших бетонных домов.
Он сказал правду. Плоды манго были сладкие и сочные. Я съел штук пять или шесть, и желтый сок манго тек по рукам к локтям и по подбородку и капал на рубашку.
Когда я вернулся домой, мать спросила:
— Где это ты пропадал? Вообразил, что стал взрослым, и теперь можно шляться по всей округе? А ну-ка, срежь мне прут.
Она больно отстегала меня. Я выбежал из дома, поклявшись себе, что никогда не вернусь обратно, и отправился к Ч. Вордсворту. Я ужасно злился, из носа текла кровь. Ч. Вордсворт сказал: