— Я — Тынянов...
— Тынянов?.. А! Тынянов!.. Да, но почему же вы все-таки стоите? Что, вам места мало? Где ваша карточка?
— Понимаете, профессор, вот этот... сел на мое место и не пускает.
Мануйлов поправил галстук и с храбрым видом подошел к сидящему.
— Вы кто такой? — спросил он.
— Я — Реет.
— Кто? Реет?.. Гм... Мне это ровным счетом ничего не говорит. Почему вы занимаете чужие места? Где ваша карточка?
— Я плевать хотел на ваши карточки! Где хочу, там и сажусь!
— Что??? — удивляясь нахальству Реста, спросил Мануйлов и добавил официально: — Будьте добры, освободите место.
— Я ленинградский корреспондент «Литературной газеты». Понятно? И освобождать место всяким писателям и литературоведам не буду. А о вас завтра будет в газете.
В бессильной злобе Мануйлов отошел и сказал Тынянову:
— Вечно с ним истории. Постеснялся бы Пушкина. Слушайте, сейчас скандал устраивать неудобно, постойте минутку, я вас куда-нибудь пристрою.
Наконец гости уселись и официанты забегали между столами. По случаю торжества они были одеты героями пушкинских произведений: Борис Годунов в шапке Мономаха, Пугачев в цепях, Скупой рыцарь в латах и статуя Командора, облицованная под мрамор.
Подавались специально литературные блюда:
Шекснинска стерлядь золотая,
Каймак и борщ уже стоят;
В графинах вина, пунш, блистая
То льдом, то искрами, манят...
Золотая рыбка в томате, ростбиф окровавленный и трюфли, роскошь юных лет, живой лимбургский сыр, золотые ананасы и Страсбурга пирог нетленный. — Просто не говорите. На столе, например, арбуз — в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; открыли крышку — пар, которому подобного нельзя отыскать в природе.
На миг умолкли разговоры;
Уста жуют. Со всех сторон
Гремят тарелки и приборы,