— «А не мумию», — поправил кто-то.
— Что он его хоронит? — шепнул Благой Модзалевскому.
Пушкин не знал, куда деваться.
— У меня после такой речи икота, — шепнул он Благому.
Наконец Мирский закончил и поднес бокал ко рту. Все присутствующие со вздохом облегчения осушили свои бокалы. Кое-кто жидко поаплодировал.
Затем встал профессор Десницкий и сообщил, что он желает сказать пару слов. Все снова наполнили бокалы и встали.
— Товарищи. Я не хочу открывать здесь диспута. Сами понимаете, к чему он иногда приводит. А здесь такие богатые сервизы... Но все же и я немного скажу... Не в пример предыдущему оратору...
— Он с Мирским не в ладах, — пояснил кто-то.
— ...я буду говорить о нашем Александре Сергеевиче и только о нем. Товарищи! Поэзия Пушкина долетаргического периода — высшее достижение помещичьего общества. Гениально выражая мысли и чувства поместною дворянства, которое перерождалось в буржуазию, являясь поэтом исторически прогрессивною класса, Александр Сергеевич в то же время крепко связан с дворянством в целом, связан с классом обреченною феодальною общества. Отсюда феодальные мотивы его идеологии, отсюда примирение с действительностью.
Что касается послелетаргического периода его творчества, то, живя с исторически прогрессивным классом, Александр Сергеевич откинул старинные мотивы обреченною феодальною общества, встречавшиеся в его идеологии, отбросил он также и мысли И чувства той части поместною дворянства, которая перерождалась в буржуазию, то есть целиком и полностью сжился с нашей эпохой.
Руки, державшие бокалы, тряслись, как в лихорадке. Присутствующие жадно ловили слова. Официанты, несмотря на цепи Пугачева и мрамор Командора, бесшумно порхали между столами.
— Я кончаю, товарищи. Желаю вам, Александр Сергеевич, еще долго здравствовать на пользу нашей великой родины!
Аплодировали. Встал Пушкин.
— Друзья мои. Я бесконечно благодарен вам за все, что вы сейчас говорили. К моему великому сожалению, я не могу ответить вам такой же блестящей речью: я еще не усвоил необходимую для этого терминологию. Еще раз искренне благодарю.
Он поклонился и сел. В голове металось: «дворянство в целом», «обреченная феодальная идеология», «исторически прогрессивный класс»...
Зал бушевал.
Слово для последнего приветствия взял колхозник из колхоза имени Пушкина.
— Товарищи! Поскоку здесь говорили о Пушкине, то и я малость скажу. Товарищи! Что мы имеем на сегодняшний день по пушкинскому вопросу? Много, товарищи! Пушкин вошел в нашу жизнь крепко и навсегда. Колхозники любят и читают Пушкина. Сбылись его, как здесь говорили, «феодальные» мечты о том, что слух о нем «пройдет по всей Руси великой». Правильно, товарищ Пушкин. И не только слух. Мы знаем тебя, как свой родной колхоз. Молодежь даже про тебя песни сложила.
И он запел:
Эх, Александр Сергеич Пушкин!
С нами вместе ты живешь!!!
Напиши ты нам частушки,