- Что? Как?
- Маленький дом, где все забывается, где нет шипов, а есть цветы, где хочется находиться. Если бы сеньор тоже имел этот уголок, то забыл бы о своих печалях, чувствовал себя по-настоящему любимым, о нем бы заботились и служили на коленях, душу расстелили ковром…
- Янина! – рассердился Ренато, поняв слова метиски. – Это уже предел!
- Вы просили говорить прямо. По-моему, у меня дар злить сеньора, и мне удалось.
Ренато сдержался. Он торопливо проглотил чашку кофе, снова взглянул на нее, но за ней кто-то показался, почтительно приближаясь:
- Простите, сеньор, я искал Янину. Не знал, что она с вами, но…
- Что это, Баутиста? – прервал Ренато, услышав национальную музыку, которая становилась все громче.
- Сеньор, это веселье работников. Этой ночью у них выходной. Особое разрешение по случаю возвращения хозяев. Они собрались возле больших бараков, за плантациями, сеньора приказала дать им бочонок рома и сладостей, это уж слишком. Им хватило бы и рому.
- Моя мать разрешила им пьянствовать? – удивился Ренато.
- Это традиция, сеньор. Иначе они умрут от тоски или злости. Этим людям нравятся только танцы. Сеньор Ренато никогда не видел, как они танцуют?
- Нет. И нет желания прерывать праздник своим присутствием.
- Не прервете, сеньор. Когда играют в барабан, только смерть остановит их ноги. Они дикари, мой хозяин. Разве вы не понимаете? К тому же, худшие пьяницы. Ром их заставляет забыть обо всем и валит с ног!
- И моя мать одобряет это?
- Она не может препятствовать этому, сеньор, и не стоит. Вы можете удвоить работы, уменьшить плату, убить их, но они всегда будут устраивать эти праздники. Все идут за этими барабанами. Не знаю, что в них такого, но они распаляют кровь, да?
Ренато не ответил Баутисте, вслушиваясь в глухой звук барабана, который словно призывал предков. Эта музыка проникала внутрь, будоражила глубокое болото страстей, желаний, чувств. Почти не отдавая себе отчета, он пошел к лестнице и медленно спустился по широким каменным ступеням. Словно змея, растягивающаяся с каждым шагом, удалялся караван негров. Ренато Д'Отремон пошел следом за ним, а ветер шевелил его светлые волосы.
- Подойдите и посмотрите. Неужели не подойдете, хозяйка? Как здорово! Мои ноги шагают под эту музыку. Ах, черт! Как же здорово. Подойдите, хозяйка. Подойдите…
- Оставь меня в покое, Ана!
- Подойдите и взгляните, как сеньор Ренато идет им вслед. Скорее, а то не успеете. Благословенны и всехвальны Священные Дары! Надо увидеть, чтобы поверить.
Айме подбежала к окну и с трудом поверила глазам. В свете уличных фонарей и факелов удалялся караван, в неясно отражавшемся свете убывающей луны она отчетливо видела, как Ренато Д'Отремон, единственный белый человек в темной толпе, следовал охрипшим ритмам африканских барабанов, словно музыка тащила его за собой.
- А Янина, хозяйка, посмотрите-ка на Янину, – указала Ана. – Она столько говорила, хвасталась, что не ходит на эти праздники. Посмотрите. Идет за обнаженными. А еще говорит, что белее всех белых. Понятно, белее всех хозяин, и идет там.
- Скорее всего, Ренато перепил. А Янина идет позади него.
- Похоже ему нравится идти пешком, сегодня ночью будет великий праздник. Уверена, он встретит у них рассвет.