Хрюкая от возбуждения, эти двое вставили свои багровые члены глубоко во влажные отверстия, раскрывшиеся под сосками.
Они толкали члены глубоко в ее грудь, в мягкую теплую ткань, и скручивали ее соски так, что она дрожала от боли.
Еще двое запихались ей в рот, так что она едва дышала. Но какая разница? Брэдли кричал от наслаждения, Брэдли любил ее, Брэдли ее хотел. Теперь Брэдли
никогда от нее не устанет, только не после этого. А даже если и устанет, она всегда найдет новый способ принести ему наслаждение.
Он не устал от нее. Но и жить ему оставалось недолго. Двенадцатого сентября, два года спустя, Хелен проснулась и обнаружила, что Брэдли мертв, а его холодная
рука покоится на ее первой вагине.
Его похоронили на территории их поместья, над Чарльз-ривер, согласно странным суевериям, что мертвые все еще могут видеть, или им не безразлично, где лежать.
Доктор Арколио пришел к ним, пил шампанское, ел рыбу, артишоки и маленькие ребрышки на мангале. Все говорили приглушенными голосами. Все похороны Хелен
Эллис не снимала с себя черной вуали. Сейчас она удалилась в свои апартаменты и оставила семью и партнеров Брэдли наслаждаться его поминками без своего
участия.
Вскоре, однако, доктор Арколио поднялся по гулкой мраморной лестнице и на цыпочках прошагал к ее комнате. Он трижды постучал в дверь, пока не раздался
ее голос:
– Кто там? Уходите.
– Это Юджин Арколио. Могу я с вами поговорить?
Ответа не было, но после долгой паузы двери распахнулись и остались открытыми. Доктор счел это за приглашение.
Настороженный, он вошел. Хелен сидела в кресле у окна. Вуаль по-прежнему оставалась на ней.
– А вы что хотите? – спросила она. Голос был глухой, искаженный.
Он пожал плечами.
– Просто поздравить.
– Поздравить?
– Конечно… вы ведь этого хотели, не так ли? Дом, деньги. Все.
Хелен повернулась к нему и подняла вуаль. Он не был шокирован. Он знал, чего ожидать. В конце концов, это он сам провел все операции.