одержимостью, удовлетворить которую невозможно. Это становится погоней за миражом крайних пределов удовольствия, которых не существует. Хороший секс –
это когда вас удовлетворяет то, что у вас уже есть.
Он уселся поудобнее и старательно вытер рот салфеткой.
– Могу сделать вам коррекционную операцию на следующей неделе. Пятьдесят тысяч авансом, пятьдесят – после, ни одного шрама не останется.
Хелен нахмурилась.
– Где вы так быстро доноров найдете?
– Простите? – спросил доктор Арколио. – Доноры вам больше не понадобятся. Мы просто удалим вторую вагину, и на этом все.
– Доктор, кажется, мы друг друга не поняли, – сказала Хелен. – Я не хочу удалить вторую вагину. Я хочу еще две.
Повисла долгая тишина. Доктор облизнул губы и выпил стакан воды, а потом снова облизнул губы.
– Как вы сказали, что вы хотите?
– Еще две. Вы же можете это устроить, так? По одной в нижнюю часть каждой груди. Брэдли будет в восторге. Тогда я смогу принять по мужчине в каждую грудь,
троих – внутрь, и еще двоих – в рот, и Брэдли будет в полном восторге.
– Вы хотите, чтобы я трансплантировал вам вагины в грудь? Хелен, Господи, то, что я сделал – это уже очень высокие технологии. Я уже молчу о моральной
и легальной сторонах дела. Но в этот раз я скажу вам нет. Ни за что. Вы можете отправить свои доказательства хоть в полицию, хоть куда, но нет. Вы меня
не заставите. Ни в коем случае.
В этом году на рождество Брэдли пригласил шестерых друзей на мальчишник. Они съели приготовленные на гриле стейки, выпили четыре графина мартини, и потом,
с гоготом и смехом, прошли в спальню, где их уже ждала Хелен, обнаженная и неподвижная.
Один лишь взгляд на нее заставил их замолчать. Они подходили, не веря своим глазам, и глазели, а она все так же лежала, выставив все напоказ.
Двое, выпучив глаза в пьяном удивлении, оседлали ее. Один был президентом бостонского депозитного банка. Второго Хелен не знала, но у него были имбирного
цвета усы и имбирные волосы на бедрах. Оба схватили ее за соски – большим и указательным пальцами – и подняли ее массивные груди, как поднимают крышки
с блюд в дорогих ресторанах.
– Боже, – сказал президент депозитного банка. – Они настоящие. Мать твою, настоящие.