Потом повернулся к своим. — Народ, здесь всё. Идем на мост. Посмотрев в тоннель он три раза протяжно просвистел, давая знак своим, что группа возвращается. Прибежавшие с фермы сталкеры пошли рядом, смотреть, что произошло на мосту. От моста мало что осталось. Там, где под мостом стоял старый блокпост военных, теперь лежала большущая груда металлоконструкций вперемешку с вагонами. Магический взрыв не только обрушил ферму моста, он сумел каким-то образом притянуть к себе все стоявшие на железнодорожной ветке вагоны. И те послушно прикатились, а затем рухнули вниз. Все вместе они сложились в аккуратную стопку полностью завалив проход между насыпями и теперь, чтобы обойти это нагромождение, группе Волка пришлось карабкаться по самой насыпи. Аномалия, которая была над мостом, исчезла. Правда в том месте было видно некое образование, искажавшее изображение и по виду напоминавшее линзовый эффект грави аномалий, но самой переливающейся электро-аномалии больше не было. Группа Волка, осторожно перебралась на другую сторону насыпи, бросая перед собою болты, чтобы не нарваться на неизвестные опасности. На вершине насыпи Волк оглянулся и посмотрев на оставшихся «фермеров» поднял руку в прощальном жесте. Вскорости добрались до своих, ожидавших возле тоннеля. — Волк, смотри, что выбросило из тоннеля взрывами. Федька протянул Волку артефакт. — Волк взял фосфоресцирующую стеклянную сферу диаметром сантиметров в 10, в глубине которой просматривались мельтешившие искорки мельчайших электроразрядов. Сфера излучала слабый свет, подсветивший руки Волка. Лидер, некоторое время разглядывая артефакт, присвистнул от удивления.
— Ну не может такого быть. Волк пристально посмотрел на Алекса. И повторил:
— Быть такого не может. Не могут такие артефакты появляться в столь слабых аномалиях. Этот артефакт ранее был возможен на широте Диких территорий. Это «Сияние». Очень редкий арт. Смотрите.
Волк открыл свой контейнер для артефактов, вложил в него «Сияние», застегнул крышку на защелку, посмотрел на всех, и отвернувшись, пошел в сторону тоннеля. Подошел к ближайшей к нему выжившей электрической аномалии и протянул к ней руку. Та мгновенно отреагировала и в сторону руки развернулось щупальце мощного электро-разряда. Щупальце впилось в руку Волка, начало громко шипеть и извиваться, совершенно не причиняя вреда хозяину уникального артефакта. Волк посмотрел на ошалевших от такого безумия их командира участников эксперимента, улыбнулся и не разрывая электрического контакта с аномалией прокричал: — Видели бы вы сейчас свои рожи!
Так же спокойно отошел от аномалии, и вернулся. Народ восхищенно молчал. В сумме этот катаклизм в тоннеле принес им пять дешевых артефактов и уникальный артефакт Сияние. Все искренне возжелали вернуться в деревню, и Волк не стал их огорчать. Марш-бросок был быстрым. Пару раз они отгоняли со своего маршрута одиночными выстрелами плоть и еще пару раз издалека постреливали в начавших было приближаться к ним собак. К вечеру, деревня гудела. Только и было, что разговоров о происшествии в тоннеле. Вернувшаяся ближе к вечеру вторая группа принесла два дешевых артефакта. Они тоже видели вспышку, озарившую небо и слышали грохот. Им в подробностях в десятый раз пересказывали все, что происходило. Алекс лежал на своем матрасе. Мысли витали вокруг его сына. Подбежал Петруха. Алекс, там тебя Волк зовет. Давай, поднимайся. Алекс зашел в штаб Волка. За столом, напротив Волка сидел торговец. — Ну здрав будь, Змей Горыныч. Доколе ты будешь наши аномалии обижать? То на дальнем переходе аномалию изжил. Теперь вот в тоннеле. Ты нас так без работы оставишь. Улыбнулся зашедшему в помещение Алексу Петрович. Волк внимательно смотрел на начинающего сталкера. — Знаешь, Алексей, есть у меня по поводу тебя размышления. Сейчас я их тебе выдам. Присаживайся. Алекс уже не пугался таких разговоров. В нем давно вызрело понимание, что тут его самооценку никто давить не собирается. Если и критикуют, то за дело. Если и говорят о недостатках, то только затем, чтобы ненавязчиво помочь от них избавиться. И то, разговор начинали только тогда, когда было очевидно, что человек уже готов победить в себе свой недостаток. А до того момента все понимающе наблюдали за страданиями человека, но никто его ни в чем не обвинял. Разве что подтрунивали иногда, не зло и по-доброму. Как бы намекая, что мол, видно то со стороны твоё внутреннее страдание. Всё понимаем. Алекс подошел, взял стул и сел с торца стола, смотря то на Волка, то на Петровича. Петрович налил из парящего чайника в кружку чая, насыпал сахару и пододвинул к Алексу. — Алекс, начал Волк. Я много новичков повидал за все время начальствования в Деревне. Были и такие, которые обладали какими-то экстрасенсорными способностями, и такие, что везение прибавляли в группе. И много других. Но вот таких, как ты, это ты первый. Алекс прихлебнул горячего чая и внимательно посмотрел на Волка. Волк продолжил. — Ты видишь перед взрывами аномалий свет, которого больше никто не видит. Потом аномалии взрываются. После взрыва остаются невозможные для взорвавшейся аномалии артефакты. И сдается мне, что виновник таких взрывов, не тот свет, который ты видишь, а ты сам. Алекс кивнул. Он уже в тот раз, когда рванула гравитационная аномалия, начал подумывать, что виной всему его присутствие возле аномалии. А сегодняшний катаклизм в тоннеле окончательно его в этом убедил.
— Вот и получается, продолжил Волк, — что надо бы тебе разобраться с этим. А то, не дай Бог, еще погибнешь ненароком, рядом с какой-то аномалией. Алексей кивнул, хотя он совершенно не понимал, как с этим разбираться. — Алешенька, мы тут с Волком покумекали и думаем, надо тебя отправлять к ученым. Вступил в разговор Петрович. Конечно здорово, что благодаря твоему присутствию у нас появляются такие солидные артефакты, но мы все рядом с тобою рискуем. Возле завода Юпитер есть база ученых. Главный у них — Сахаров. Мы с ним хорошие знакомые. Он мне не откажет в просьбе. А просьба такая — понаблюдать тебя, да помочь тебе научиться эту твою способность взять под контроль. Смекаешь? Алекс кивнул. — Вот и хорошо. На днях появится тот человек, которому ты куртку на блок пост относил. Похоже, из военных. Он уже не раз к нам заходил. Что-то выискивает. С Сахаровым он знаком. Сейчас зачем-то ушел на Янтарь. Так вот, когда он будет возвращаться к Сахарову, мы его упросим тебя с собою взять. По-другому через военных не пройти. А его на блок посту знают и пропускают. Так что пока отдыхай, а мы с Волком поищем тебе оружия надежного. Дорога тебе предстоит не близкая и опасная. Начинается, Алешенька, твоя взрослая жизнь в Зоне. Улыбнулся Петрович.
У Алекса на душе стало тоскливо. Он понимал, что старшие правы. Но он еще не был готов к самостоятельности и совершенно не был готов взять на себя ответственность встретиться с какой-либо опасностью лицом к лицу, без надежного плеча старшего опытного товарища. Он успокаивал себя тем, что раз в сопровождение ему поставят военного, то проблем быть не должно. Ведь военные куда опытнее в боевых делах, чем даже Волк. И уж тем более, чем Петрович. Так успокаивая себя, он заснул на своем, уже полюбившемся ему матрасе. На следующий день Степан принес ему автомат Калашникова. Волк выделил ему из своего арсенала практически новое оружие, еще в солидоле и кое где с обрывками промасленной упаковочной бумаги. Следующие три дня Алекс провел в разборке- сборке автомата и ходил за деревню, обучаться стрельбе. Степан ему подробно все рассказывал и показывал. Потом терпеливо ждал, пока Алекс перестанет ошибаться и сделает все так, как правильно. Спустя два дня Алекс уже сносно стрелял одиночными. Очередями Степан ему запретил стрелять после первой же попытки. Руки Алекса были слабы. Он хоть и занимался ежедневно простейшими физическими нагрузками, типа отжиманий и приседаний, но очередь из автомата давала на его руки непомерную нагрузку и все пули из очереди уходили в небо. А вот одиночными он уверенно выбивал шестерку-семерку, что для отстрела собак и плоти было вполне достаточно. Прошла неделя. Петруха нашел Алекса на стрельбище. — Алекс, у Волка гость. Тебя ждут.
Зайдя в комнату, Алекс увидел Волка, Петровича и весьма здорового и плечистого мужчину, одетого в знакомую кожу. Алекс помнил эту кожаную куртку. Как раз её он в свои первые дни пребывания в деревне, по просьбе Петровича, относил к военным. Почему-то Алекса удивило, что из кармана куртки незнакомца виднелись солнцезащитные очки, причем, достаточно известного и дорогого бренда. Он знал эту фирму. Очень дорогую фирму. Очки баксов за триста, не дешевле.
— Алексей, знакомься, это профессор Квасьневский. Петрович поглядел на большого человека. — Он направляется к ученым на Юпитер. Он любезно согласился нам помочь и возьмёт тебя с собой. Алекс поздоровался. Незнакомец кивнул в ответ головой. Петрович снова посмотрел на Алексея и улыбнулся. — Ну что, дружок. Собирайся. А мы пока покормим нашего гостя. Да. И еще. Вот этот камень. Передай его Сахарову. Петрович протянул Алексу «алмаз», тот самый полупрозрачный камень, являвшийся виновником расколовшейся надвое сосны, и рождённый взрывом гравитационной аномалии. Алексей снова кивнул головой. Он испытывал странное отчаяние. И оно легко читалось на его лице тремя, повидавшими немало в своей жизни, опытными людьми. Каждый из находившихся в комнате был профи в своем деле. Все это прекрасно видели друг в друге. Никто из них никогда не раскроет своего прошлого друг другу. Да это и не нужно. Достойный всегда узнает достойного. Трое проводили взглядом выходящего из комнаты Алекса, Петрович задумчиво улыбаясь, взглянул на Волка, тот ответил ему кивком. Двое посмотрели на гостя. Квасьневский тоже молча кивнул. — Ну, пойдемте отобедаем, чего Создатель послал, сказал Петрович вставая.
Руки Алекса тряслись в непонятном возбуждении, пока он собирал свои неказистые пожитки. Взяв в руки свой пистолет и ощутив его тяжесть, Алекс почувствовал, как дрожь в теле слегка уменьшилась. Он положил пистолет в вещмешок. Сел на матрас, подогнув ноги под себя. На ноги положил автомат. Ему искренне хотелось расслабиться и избавиться от тревоги. Он сосредоточился на дыхании, как его учил Петрович. Вдох — «и спокойствие», выдох «и еще больше спокойствия», снова вдох, снова выдох. Постепенно внутри возникло тепло, тело расслабилось, Алекс смог взять себя в руки. «Все будет хорошо!», сказал он себе в слух и поднялся с матраса.
Пришел Степан. — Алекс, готовий? На тебе чекають. На виході з села.
Алексей забросил за плечи вещмешок, накинул поверх ремень автомата и быстро пошел к ожидавшим его людям.
До блок-поста военных добрались без проблем. Подойдя на расстояние прицельного выстрела, Квасьневский поднял правую руку вверх, потом вытянул ее в сторону, затем снова вверх. Постояли. Со стороны блок поста раздалось два выстрела. Снова начали движение. Алекс молчал. Квасьневский тоже молчал. Когда они приближались к блокпосту, у Алекса по спине потекли капли холодного пота. Со стороны военных в их направлении смотрело несколько стволов автоматов. По обеим сторонам дороги стояло по БТРу. Башенка пулемета на левом плавно повернулась в их сторону. Квасьневский и Алекс, с поднятыми руками, остановились достаточно далеко от шлагбаума.
— Передайте капитану Налывайко — Профессор Квасьневский. За бустером оживились. Один из военных оставил пост и исчез за углом дома. Для Алекса прошла вечность. Военный вернулся. Дула автоматов исчезли. — Квасьневский, проходите. Вас ждут. Профессор опустил руки, Алекс погодя некоторое время, тоже опустил руки и пошел вслед за профессором.
Квасьневский провел Алекса в казармы и открыл одну из боковых комнат, — Алексей, сиди здесь. Лучше не появляйся на глаза военным. Они здесь подозрительные. Я пока пойду свои дела порешаю. Вечером поедим, а завтра выдвинемся дальше. Алексей кивнул. Квасьневский закрыл за Алексеем дверь и его шаги затихли.
Комнатка была скромно обставлена. Пару панцирных кроватей со старыми полосатыми матрасами. Возле одной тумбочка. На тумбочке лежала отпечатанная на лазерном принтере, затертая брошюра. Алекс взял ее в руки. «О природе таланта». Странно, разве вояки интересуются такими темами? Размышлял Алекс, перелистывая книгу. Книга его увлекла. Судя по тому, что сообщал неизвестный автор, талант, вовсе не качество избранных богом людей. Таланты есть в каждом. И у каждого их несколько. Важно свои таланты как можно раньше обнаружить, раскрыть и довести до совершенства. Те же, кто смогут вскрыть все свои таланты, те становятся вершиной человечества, гениальнейшими личностями. Когда Квасьневский вернулся, Алекс был уже на тридцать пятой странице, сначала он даже не услышал, как тот вошел, и вздрогнул, когда Квасьневский к нему обратился.
— Алексей, тебе понравилась эта книга?
Тот кивнул в ответ.
— Профессор, я такого никогда не читал. Я даже не припомню, что бы в моей жизни вообще такое попадалось. Раньше мне казалось, что для успеха нужна школа, институт. А тут оказывается, что всё интереснее — увлеченность. — Да, Алексей, это правда. Наш социум морально обнищал. И к сожалению, ты прав. Современная школа не вскрывает таланты и не наделяет увлечённостью. И даже наоборот. Он некоторое время помолчал. Пауза затянулась. Алекс ждал продолжения. Профессор очнулся, оглянулся, как бы вспоминая, где он находится.
— Ну пойдем, поедим. Комендант дал своим приказ тебя не трогать. Можешь спокойно передвигаться по территории блокпоста. Но лучше, от меня не удаляйся. Алекс снова кивнул. В одной из комнат казармы была организована столовая. Помещение было достаточно большое, чтобы вместить человек пятнадцать. Но сейчас здесь никого не было. На плите стояло две кастрюли. В одной был борщ, в другой каша по-флотски. Чуть поодаль стоял самовар. Алекс, учуяв запах борща еще в коридоре, начал давиться слюной. Он уже не помнил, когда ел такую еду. Уплетая борщ ложкой, двигавшейся со скоростью не медленнее, чем крутившейся вентилятор под потолком, и уже даже не пытаясь не стучать ложкой по железной мыске, Алекс превратился в один большой язык, ощущавший вкус удивительной еды. А как известно, в языке извилин нет. Что в данный момент Алекс и сообщал окружающему пространству, потеряв и такт и самоконтроль над собой. Квасьневский ел гораздо меньше. Ел он аккуратно и неспешно. Со стороны могло показаться, что человек, который так медленно двигает и ложкой, и вилкой, медленно и неспешно пережевывает пищу, вовсе и не хочет есть. Но это был всего лишь самоконтроль и понимание, зачем нужно полноценно питаться. Алекс взял добавки и когда дело дошло до компота, то оказалось, вливать его уже некуда. Но ценность компота для Алекса была не меньше, чем ценность борща. Он через силу залил в себя два стакана и икнул. Смутился. Квасьневский ничего не заметил, или по крайней мере не отметил это своим вниманием и Алекс расслабился. Ближе к вечеру было купание. Алексей был просто не в себе от счастья. Оказалось, что у военных есть душевые и там есть горячая вода. Первый раз за столько времени, полноценное купание. Квасьневский уже давно ушел к себе, а Алекс продолжал себя безжалостно тереть мочалкой. Наконец он ощутил себя чистым. Вернувшись в комнату, он увидел, что Квасьневский что то пишет на тумбочке, а по кровати разложены какие то фотографии и листы. На лице Алекса было написано такое невменяемое счастье, что глянув на вошедшего, Квасьневский не смог не улыбнутся.
— Ну с легким паром, Алексей. — Знаете, Олег Павлович, у меня ощущение, что я заново родился. Квасьневский улыбнулся в ответ. — Это по твоему лицу прекрасно читается. — А скажите, Олег Павлович. Я же вижу, вы меня на сквозь видите. У вас взгляд куда глубже, чем у Волка или Петровича. Вы, наверное, из следователей или прокуроров?
Профессор пристально посмотрел на Алексея, о чем то задумавшись. — Глубоко ты видишь, Алексей. Я тебе не скажу, кто я. Но в людях разбираюсь. Тебя тоже хорошо вижу и представляю, в кого ты сможешь вырасти, если будешь собою заниматься. Также я прекрасно представляю, во что ты можешь выродиться, если не справишься со своею тенью. А она у тебя очень большая. Это хорошо чувствуется. Алексей озадаченно посмотрел на Квасьневского. — Тенью? — Да. Это психологически термин. Под ним подразумеваются все психические недоработки человека, которые тот не осознал в себе и не взял под свой контроль. В этом случае эти неосознанные страсти могут взять власть над психикой человека и поработить его. В эзотерике и религии это называется одержание.