- Что, во имя Владычицы… - прошептал Калар, оглядываясь вокруг.
Он стоял в своей старой спальне, но ее стены осыпались. Над головой темнело ночное небо.
Услышав движение позади, Калар резко обернулся.
Из теней вышла фигура, и глаза Калара расширились от ужаса.
- Нет… - произнес он.
Женщина вышла на лунный свет, глядя на него умоляющими глазами, полными скорби.
Это была Элизабет, молодая дворянка, в которую он был влюблен много лет назад – и которая предала его. Ее лицо было бледным, она была облачена в длинный погребальный саван, складки которого развевались на ветру. Она протянула руки к Калару, безмолвно умоляя его о прощении.
- Ты мертва, - прошептал Калар, отшатнувшись от нее.
Она печально кивнула, и по ее лицу полилась кровь из раны в виске, там, где голова была разбита. Калар вспомнил тот ужасный звук, с которым она ударилась о холодные мраморные ступени цитадели Леонуа. Кровь стала пропитывать ее саван, который начал прилипать к телу. По щекам ее текли слезы.
- Мне жаль, - сказал Калар, отступая от нее еще дальше, пока не уперся спиной в почерневшую от огня стену.
- Мне жаль, - повторил он, когда она медленно заскользила к нему. Ее ноги висели в воздухе в дюйме над землей.
Дрожащими руками Калар поднял Меч Гарамона.
- Ее смерть на твоей совести, - произнес знакомый гулкий голос.
- Отец? - спросил Калар, оглядываясь.
Он снова оказался в другом месте и обнаружил себя в родовом склепе замка Гарамон. Его отец, облаченный в посмертные одеяния, стоял неподвижно, глядя на него холодными мертвыми глазами. Кожа кастеляна Лютьера была серой.
- Эта бедная неупокоенная душа блуждает потерянной между мирами из-за тебя, - произнес старый кастелян Гарамона.
- Она отравляла тебя, отец, - сказал Калар.
- Недурное сходство, - заметил Лютьер, глядя на резной каменный саркофаг, в котором лежали его останки. На мраморной крышке было вырезано изображение самого Лютьера в расцвете сил, могучего и гордого, скрестившего руки на широкой груди в кирасе. - Она делала то, что считала лучшим для нее и для тебя. Она не заслужила такой жестокой участи, что выпала ей.
- Это была не моя вина, отец, - возразил Калар.
- Ты мне больше не сын, - заявил Лютьер. - У меня был только один сын, которым я мог гордиться, и ты убил его. Если бы я не был так слаб, то задушил бы и тебя и твою сестру-ведьму. Я должен был сжечь твою мать на костре. Ее оскверненная кровь погубила род Гарамон.
- Нет, - сказал Калар.
- Если бы ты обладал хоть какой-то храбростью, то сам бы покончил с собой, - произнес Лютьер. - Но в своей подлой трусости ты оказался неспособен даже на это.