Люсидик оглянулась.
- Иди за мной, - сказала она ему.
Старик затянулся сигарой и последовал за ней.
Его сыновья разразились недовольными криками: что он делает? Неужели он спятил?
Он не обращал внимания. Просто шел по следам Люсидик.
Она посмотрела на него через плечо – на лице старика застыло странное выражение. Казалось, он был счастлив – счастливее, чем в последние годы. Жаркий ветер дул ему в лицо, прекрасная женщина звала за собой…
Видя, что он послушался, она обратила лицо к буре – всего в сотне ярдов от нее. Что-то двигалось в песчаной пелене. Люсидик не удивилась. Хотя она и не планировала этого воссоединения, но знала, оно случится. С тех пор, как Люсидик вошла в комнату, ставшую гробницей отца и увидела Крайгера за работой, ее жизнь превратилась в странный сон, которым она управляла, пусть и неосознанно.
Люсидик остановилась. Каскареллиан догнал ее, схватил за руку. В другой руке он держал нож. Прижал лезвие к ее груди.
- А вот и он! – сказал Каскареллиан, вглядываясь в огромную темную фигуру в сердце шторма: - Твой Жнец.
Пока он говорил, ветер усилился. Их обдало песком.
- Не подходи! – предупредил дон монстра, шагавшего среди бури: - Иначе я убью ее.
Он прижал нож к коже Люсидик, достаточно сильно, чтобы пустить кровь.
- Скажи ему, чтобы держался подальше, - предупредил он.
- Это не Крайгер. Это Агонист. Дитя Божье.
От подобной ереси живот Каскареллиана свело.
- Не смей говорить так! – оборвал он, и во внезапном порыве благочестия вонзил нож ей в сердце. Она вытянула руку, коснулась раны, провела окровавленными пальцами ему по лбу. Нарисовала черную метку.
Каскареллиан уронил тело и приказал уезжать прежде, чем их настигла буря. Темное дело не завершилось с ее смертью. Он знал, это – только начало.
V
Каскареллиан превратил дом в крепость. Запечатал окна, окропил их святой водой. Заложил дымоходы. Телохранители и собаки охраняли территорию – днем и ночью.
Прошла неделя, и он начал думать, что его вера и щедрые дары епархиям, молитвы прихожан – пусть и купленные – возымели эффект.
Он немного расслабился.
Утром восьмого дня с запада – из пустыни - прилетел ветер. Он шипел у запечатанных дверей и окон, скулил под половицами. Старик принял пару таблеток успокоительного, выпил бокал вина и уселся в горячую ванну.