Не привыкшая к подтруниваниям, Гарретт засмеялась и покраснела.
Проходя мимо лавок и повозок, Гарретт различала множество акцентов: ирландский, валлийский, итальянский и французский. Рэнсом знал многих лавочников и торговцев и добродушно подшучивал над ними, то здесь, то там, обмениваясь дружескими выпадами. Не раз Гарретт исподтишка предупредили об опасности нахождения в компании “такого сладкоречивого негодника”, или “красавца-проходимца" и дали массу советов, как покорить этого доставляющего неприятности молодого человека.
Разнообразие товаров поражало: множество коричневой пикши, обжаренной в кляре, гороховый суп с кусочками засоленной свинины, копчёный картофель, надрезанный сверху и облитый маслом, устрицы, зажаренные в раковинах, маринованные морские улитки и вареники размером с яйца, наваленные в широкие неглубокие плошки. Мясные пироги в форме полукруга, чтобы их удобнее было переносить. Савелойские колбаски и сардельки, варёный язык и кусочки ветчины с прослойками белого жира, завёрнутые в сэндвичи под названием свиные ножки.
Далее предлагалось изобилие кондитерских изделий: пудинги, пирожные, булочки с жирными белыми сахарными прожилками, кексы из лимонной цедры, имбирное печенье, обмазанное хрустящей глазурью, и пирожки со смородиной, крыжовником, ревенём или вишней.
Рэнсом вёл Гарретт от одного прилавка к другому, покупая всё, что привлекало её внимание: бумажный кулёк с горячим зелёным горошком и беконом и варёный пудинг с коринкой. Он уговорил её отведать острую итальянскую тушеную телятину под названием стофато, которое оказалось настолько вкусным, что она съела целую миску. Ничто, однако, не смогло заставить Гарретт попробовать спагетти, тарелку длинных белых извивающихся штуковин, плавающих в креме.
– Нет, спасибо, – сказала она, тревожно их разглядывая.
– Они похожи на макароны, – настаивал Рэнсом, – только нарезаны нитями, а не вылеплены трубочками.
Гарретт сжалась от вида незнакомой еды.
– Напоминают червяков.
– Это не червяки. Они сделаны из муки и яиц. Попробуйте.
– Нет, я не могу. Правда не могу. – Гарретт побледнела, наблюдая за тем, как он накручивал длинную нить на вилку. – Боже мой, пожалуйста, не ешьте их у меня на виду.
Рэнсом рассмеялся.
– Вы настолько брезгливы? И при этом врач?
– Уберите, – взмолилась она.
Он покачал головой, печально улыбнувшись.
– Подождите здесь. – Отдав жестяную тарелку паре мальчиков, стоящих возле прилавка, Рэнсом задержался, чтобы что-то купить. Вернувшись, он вручил ей напиток в коричневой стеклянной бутылке.
– Имбирное пиво? – предположила она.
– Красное Бракетто.
Гарретт осторожно сделала глоток и тихо благодарно мурлыкнула, распробовав вкус сладкого красного вина. Она продолжала пить из бутылки, пока они обходили толпу, которая собралась в центре площади.
– Чего все ждут? – спросила Гарретт.
– Скоро узнаете, – Рэнсом повёл её на западную сторону площади, где вырисовывался внушительный зал заседаний, чей классический фронтон поддерживали гигантские колонны.
– Если бы моя бывшая директриса, мисс Примроуз, меня сейчас увидела, то была бы потрясена, – заметила Гарретт с усмешкой. – Она всегда говорила, что употребление пищи на улице свидетельствует о дурном воспитании.