Одни лишь храбрецы!
Денис начал мурлыкать про себя эту замечательную песенку, как только свернул на проселок. Кто смотрел фильм, тот помнит, что чем дальше разбойники шли в обход, тем сложнее и тернистее становился их путь. Апофеозом стала сцена, когда Бармалей полностью ушел под воду, а его шляпа отправилась в свободное плавание. Ассоциации были вполне себе прозрачны и связаны с громадными лужами, густо разбросанными на пути. Глубину этих водоемов определить на взгляд было невозможно, а о том, что они проходимы свидетельствовали лишь заросшие травой колеи, идущие по лужам. Правда было неизвестно, проложены они до образования луж, или после. Разница была принципиальная, и по уму следовало выбираться перед каждой лужей из машины и измерять ее глубину и профиль дна, ибо застрять было бы весьма неприятно. Дело было в том, не работал телефон – или базовой станции поблизости не было, или профиль местности был такой, но факт остается фактом – сигнала не было, старший помощник проверил, как только начались лужи, так что вызов трактора, в случае чего, превратился бы в отдельную эпопею. “Зато чувство собственной важности потешил! – ехидно прокомментировал ситуацию внутренний голос. – Поваров наказал и браткам морду набил! Герой!” “Да пошел ты! – в сердцах откликнулся старший помощник, потому что ничто так не раздражает человека, как справедливый упрек. – Есть, что по делу сказать – говори! А нет – заткнись! Зануда!” Голос обиделся и умолк, а может не обиделся, а просто не было у него никаких конструктивных предложений, вот и замолчал – чего зря воздух сотрясать... или эфир... или еще какую среду, через которую он передавался. А Денис принял Соломоново решение. Вездеход он, или не вездеход?!? – Вездеход! Есть у него лебедка, или нет?!? – Есть! Так какого, спрашивается, хрена
Вперед с песнями! Сказано – сделано. Ногу на газ и погнали! Ну, что тут можно сказать – Бог хранит дураков. Эта сентенция нашла свое очередное подтверждение. Через сорок минут паджерик выехал на дорогу, ведущую к заброшенному храму, а еще через час навигатор любезно сообщил старшему помощнику, что он прибыл в место назначения. Смеркалось, да и вообще в лесу темнее, чем на открытой местности и очертания заброшенной церкви терялись в обступившем ее лесу, но абрис ее выглядел величественно и если бы на месте старшего помощника был обычный “гражданский” человек, то пугающе. Местные “декорации” идеально подошли бы к какому-нибудь фильму вроде “Омена”. Садящееся солнце, длинные тени, полумгла, развалины, да еще не простые, а развалины Дома Бога, внезапно упавшая тишина, ощущение приближающейся Ночи, “когда силы зла властвуют безраздельно” – все это способствовало бы созданию нервического настроения у девяти людей из десятка, но не у Дениса. Старшего помощника волновало лишь то, что надо успеть до наступления темноты осмотреть развалины церкви и ее ближайшие окрестности, включая непременное кладбище, которое обязательно должно было быть подле храма. И волновало лишь потому, что он не хотел расходовать резервы шкиры и кадата на ночное зрение. Денис быстро разделся, чтобы случайно не порвать и не запачкать одежду во время работы – в лесу и развалинах сделать это – раз плюнуть, натянул шкиру и приступил к обходу здания и прилегающей территории. Капюшон он не надевал и шкиру не активировал по понятным причинам – чтобы не пропустить ничего интересного, а то будет сидеть, как в танке и ничего не почувствует. Осмотр кладбища был обязателен из-за того, что здесь где-то должна была находиться “могила шамана”. Сейчас и церкви, и кладбища при них ставят там, где землица подешевле, а раньше место искали тщательно, с понятием, чтобы и к Богу поближе и мертвым земля, чтобы пухом. Так почему бы и шаману не лежать где-нибудь в уголке старого заброшенного кладбища? А где могилка непростая – там и место силы. А где место силы – там и поврежденные надтелесные оболочки можно подлечить. По крайней мере, именно на это рассчитывал Денис, отправляясь в путь. Поиски места силы старший помощник вел методом Карлоса Кастанеды, а именно – шныряя внутри церкви и в ее окрестностей, надеясь что-либо эдакое почувствовать, или же устать до изнеможения и бухнуться на землю без сил, а там где упадет, место силы и окажется! Можно было, конечно же, использовать лозу, рамку, или еще какое приспособление, но, к сожалению, лозоходом Денис не был, а жаль. А жаль, потому что ничего из его затеи не вышло – и не почувствовал ничего и не устал до изнеможения. Правда, и не мудрено – от кладбища ничего и не осталось, лишь несколько покосившихся и расколотых надгробий, да и не факт, что они покоились над могилами, а не оттащили их в сторону, так что сконцентрировать поисковые усилия на заброшенном погосте не удалось, пришлось прочесывать всю территорию вокруг церкви, а это был самый настоящий лес, разве что разной степени дремучести. Так что поиски места силы оказались безуспешными, не нашел его старший помощник. Вернулся он к паджерику, достал термос, глотнул крепкого горячего кофе, уселся на ступеньку и уставился в небо. И охватили его лепота и очарование, потому что вид звездного неба не может оставить человека равнодушным, трогает какие-то струны в его душе, отчего она начинает петь. И песня эта не веселая, и не грустная, она – возвышенная. И чувствует человек одновременно и ничтожную малость свою под этим небом, и одновременно – величие свое, потому что ощущает какую-то неразрывную связь между собой и небом со звездами. Разумеется, за каждого человека мы отвечать не можем, но Денис испытывал именно такие чувства. А тут и луна показалась на небе, да еще какая луна – огромная и красноватая! Полнолуние! Короче говоря, весь антураж для появления оборотней, или вампиров каких, был налицо. Оставалось только терпеливо ждать. Старший помощник проникся торжественностью момента, достал из машины шокер и положил поближе – мало ли чего... Однако, время шло, а ничего интересного не происходило, ни естественного, ни сверхъестественного. Тихо было в окрестностях заброшенной церкви, лишь время от времени вскрикнет ночная птица, да ветер прошелестит в вершинах деревьев, и больше ничего. Полночь миновала пару часов назад, Денис уже несколько раз прикладывался к термосу с кофе, а ничего, чтобы хоть как-то могло оправдать его поездку в эти богом забытые края не случилось. Ни оборотни, ни вампиры, ни даже обычные волки – никто не пришел навестить гипотетическую “могилу шамана” с целью возложить на нее цветы и тем самым раскрыть ее местонахождение старшему помощнику, а проделать это самолично (найти, а не возложить цветы) он оказался не в состоянии – кишка оказалась тонка. Ну, ничего не поделаешь, и если рассматривать экспедицию, предпринятую Денисом, как научную, то отрицательный результат был вполне приемлем – в науке это сплошь и рядом, а если, как практическую, то нет – были лишь потрачены средства, а самое главное – время. Дальше ловить было нечего и старший помощник принял волевое решение – еще раз осмотреть церковь и ее окрестности и сматывать удочки. Ночью разрушенный храм производил более гнетущее впечатление, чем днем. Почему? – Денис затруднился бы ответить. То ли звезды, заглядывающие внутрь через прорехи в куполе, так действовали на старшего помощника, то ли лунный свет, льющийся в разбитые окна, навевал грусть, но тоскливо было видеть Денису плоды человеческих рук, безжалостно разрушенные такими же человеческими руками. Воистину – человек мерило всех вещей. Один строит, другой крушит, так было, так есть и так будет. Философическое настроение завладело старшим помощником, но дела он не забывал – в последний раз медленно обошел разрушенный храм, прислушиваясь к своим ощущениям... Ничего. Ничто не зацепило его внимания – не было места силы в заброшенной церкви. Денис выбрался наружу и продолжил свой обход уже как бы по инерции – ни на что не надеясь. Просто, раз решил в последний раз осмотреть храм и его окрестности, значит надо осмотреть, и с чистой совестью и чувством глубокого внутреннего неудовлетворения убираться восвояси. То ли Брюс ошибся, составляя свою карту, то ли слишком много времени прошло, то ли еще какая причина, но нет здесь “могилы шамана”, а поруганный храм местом силы для старшего помощника не стал. Он уже собрался сворачивать к паджерику, когда голос, раздавшийся за спиной, заставил Дениса резко обернуться. Еще не завершив разворот, старший помощник осознал, что голос звучит не в ушах, а в голове. “Заблудился, внучок?” – доброжелательно поинтересовался у Дениса сидящий по-турецки прямо на земле старичок небольшого роста, одетый в цветастый малахай и лисью шапку с двумя хвостами. Сморщенное лицо старичка-боровичка напоминало печеное яблоко на котором колко поблескивали маленькие звездочки глаз. Шамана – а это несомненно был именно он, старший помощник был в этом уверен на 99,99%, как в тесте ДНК на одном из дебильных каналов, можно было бы легко принять за существо из плоти и крови, если бы не некоторая прозрачность его фигуры, через которую просвечивали стволы ближайших деревьев. “А звать-то тебя как, милок?” – улыбнулся “дедушка”, но отвечать Денис не спешил, хорошо помня, что истинное имя не та информация, которой следует разбрасываться направо и налево. В руках мага это очень серьезное оружие против тебя. Конечно, согласно официальным данным, на Земле настоящих магов вроде бы не было, но... старший помощник, как человек опытный, дующий на воду, решил для себя считать, что они есть и вести себя соответствующим образом. А то могло получиться, как с сексом в Советском Союзе: официально не было, а практически – сами знаете. Так что представляться Денис не стал, одновременно лихорадочно соображая, как себя дальше вести с мертвым шаманом. Никакой угрозы от старика не исходило, поэтому мелиферы и не предупредили о его появлении, стало быть можно попробовать договориться с ним по-хорошему – вдруг подскажет, где здесь место силы, а может и совет какой даст, как подлечиться. Ему на вид лет сто, да и после смерти ого-го-го сколько времени прошло, а он все еще бодренький такой – стало быть много чего узнал за долгую жизнь... тут старший помощник осекся и решил использовать другой термин, не “жизнь”, а “время существования”, потому что под “жизнью” мы все-таки пониманием существование физического тела, с которым у шамана был определенный напряг. Но, и сразу открывать карты было как-то не с руки, поэтому Денис продолжал помалкивать, внимательно разглядывая “прозрачного дедушку”. “Кольчужка у тебя странная, однако, – продолжил витийствовать служитель запретного культа, не обращая никакого внимания на молчание старшего помощника, которое, при желании, можно было бы легко принять за проявление невежливости, однако лезть на рожон и предъявлять претензии старичок не стал и констатировал с некоторым даже удивлением: – Тела не видно, одна голова! – после чего задал неожиданный вопрос: – Ты, добрый молодец, дела пытаешь, аль от дела лытаешь? ... красиво излагает, собака!.. ... прям, как баба-яга!.. Не отреагировать на такой, прямо поставленный вопрос, было уже совершенно невозможно и Денис, наконец, соизволил ответить: – Место силы ищу, – правда, он сильно сомневался, что старикан поймет о чем идет речь, но, как выяснилось зря. “А зачем тебе, внучок, круг духов?” – уже без улыбочки, как будто намертво приклеенной к губам, а очень серьезно, спросил шаман. ... ладно... хода нет – идем с бубей!.. ... режем правду матку в глаза!.. – Подлечиться надо. Надтелесные оболочки у меня... того. “Надтелесные говоришь, – хитро, пo-лeнинcки, прищурился старый язычник, и внезапно перевел разговор в несколько иную плоскость, назвать которую конструктивной, язык бы не повернулся: – А не боишься ли ты меня, внучек?” “А должен?” – хмыкнул Денис. “Конечно должен! Дедушка-то голодный!” – улыбнулся шаман, показав мелкие острые зубы. Улыбка его с каждым мгновением становилась все шире, рот растягивался, стал больше головы, превратился в какой-то зубастый капкан, который надвинулся на старшего помощника, желая, по всей видимости, проглотить его целиком, или, на худой конец – зажевать. Подобное развитие событий не устраивало Дениса ни под каким видом и вынудило ткнуть шокером прямо в пасть “дедушки” и нажать на кнопку. Оглушительный визг, как будто городские неумехи резали целое свиное стадо, стал свидетельством того, что с электричеством шутки плохи, будь ты хоть живой электромонтер, хоть мертвый шаман. Раздухарившегося “дедушку” отбросило на пару метров и он скорчился на земле в позе эмбриона. Только, в отличие от ее классического вида, шаман руками обхватил голову, а не прижатые к груди ноги, а так – один в один. “Ты видно голоден, ну что ж – тебя я, сука, угощу! – перевирая слова старой песни, со злостью подумал старший помощник, расстегивая шкиру и срывая с шеи мини-моргенштерн, который так хорошо зарекомендовал себя во сне. – А не получится – шокером поджарю! Ну, держись, старая сволочь!” Однако, сволочь, хоть и была старая, но юношеского проворства и задора ей было не занимать. Пока Денис вытаскивал вервольфовский артефакт, “дедушка” превратился в здоровенную черную собаку а ля проклятие рода Баскервилей, размером с теленка и горящими дьявольским красным огнем глазами и пастью. Человека впечатлительного сей натюрморт мог бы довести до определенного конфуза. Наименее впечатлительные из впечатлительных отделались бы недержанием мочи – и это в лучшем случае, а уж что было бы с наиболее, и говорить не хочется. Вот только назвать впечатлительным старшего помощника язык бы не повернулся даже у самого последнего лгуна, не говоря уже о честных людях, так что эта ужасающая картина не произвела на него ни малейшего впечатления, и он подступил к псу с самым решительным видом и с самыми серьезными намереньями, о чем недвусмысленно свидетельствовало его оружие, которое Денис раскручивал в руке, словно пропеллер. Шаман оценил опасность ситуации, потому что снова из пса превратился в “дедушку”, бухнулся на колени и завопил: “Кормилец! Не вели казнить, вели слово молвить!” ... и все-таки хочет, падла, подкормиться за мой счет!.. ... ладушки... ща угощу!.. только не подавись... сука!.. – Говори, гад! – загремел старший помощник, нависая над сдувшимся “дедушкой”. “Не погуби, господин! – беззвучно возопил тот. – Пригожусь!” – Как именно? – холодно поинтересовался Денис, не забывая поигрывать своим оружием, которое явно произвело впечатление на мертвого шамана. “Место знаю!” – Какое нахрен место? “Где хворь твою, как рукой снимет!” – Говори! “Сначала поклянись, что мстить не станешь!” – начал торговаться “дедушка”. “Пусть сам сначала клятву покорности принесет!” – прозвучало в голове у старшего помощника. “Это кто
– изумился внутренний голос. – Ты!?!” “Нет!” – Денис был не менее изумлен. “Это я” – снова прозвучал неизвестный голос и перед внутренним взором старшего помощника появилась волчья голова с горящими яркой зеленью глазами. Сказать, что Денис был удивлен – значит ничего не сказать, но в бою, а сейчас был именно что бой, время течет не так, как в мирной жизни и решения принимаются мгновенно и зачастую интуитивно. А если не принимаются, то чаще всего, потом их и принимать-то некому. Старший помощник был ошеломлен появлением нового, вроде бы союзника. Скажем больше – он не был полностью уверен, что это именно союзник, а не наоборот, но решение он принял мгновенно. И решил последовать советам “волка”, потому что сам никакой стратегии поведения со зловредным “старичком”, кроме его уничтожения, не имел. А согласитесь, что развоплощение шамана это плохой ход, потому что непоправимый – переиграть что-либо потом будет уже нельзя. – Сначала с тебя клятва покорности! – приказал мертвому шаману Денис. “Клянусь Макошью и Злебогом! – немедленно зачастил “дедушка”. – Быть тебе верным до скончания века, пока... ” Гад врал, Денис это отчетливо почувствовал. Клятва была ложная, что немедленно подтвердил “волк”: “Подменная клятва! Врет кудесник. Пусть клянется всеми камнями и всеми именам, а если обманет – руби его! Не будет с него толка – будет обманывать!” – Слышь, дедушка... – миролюбиво и спокойно перебил его старший помощник, а потом взорвался: – Ты свой первый шанс проебал! Обмануть меня хотел, да опростоволосился! – От выплеска ярости шамана отбросило аж на полметра. – Даю второй и последний, – спокойным тоном, будто и не было только что выброса эмоций, продолжил Денис. – Еще раз обманешь... – и старший помощник красноречиво покрутил своим мини-моргенштерном, от чего “дедушка” скривился, будто раскусил перчинку. – Клянись всеми камнями и всеми именам, – приказал Денис и веско прибавил: – Как положено! – Ты и это знаешь... – изумленно прошептал “дедушка”. Вот теперь мертвый шаман задумался. Видать проняло старичка, видать непростая была та клятва, которую потребовал с него старший помощник, да только, похоже, выхода у него не было – или по башке медальоном с волком, чего, как выяснилось, он желал не очень чтобы сильно, а говоря по правде – совсем не желал, или клятва покорности. Причем настоящая, потому что чертов “внучок” знал чего хочет и обмануть его не удалось. После короткого раздумья, “дедушка” выбрал клятву, и кто его за это осудит? Видать не очень плохо жилось ему в виде бесплотного духа, раз не решился он с этой “жизнью” покончить. Ну, что тут скажешь – его право. И “дед” завел волынку. Произносимый текст был так же далек от скажем... текста воинской присяги, как дождевой червяк от боа констриктора. Внешнее сходство есть, но разница огромная. В клятве тесно сплелись смарагдовые крылья и молнии Перуна; яшмовые когти и Вий с Кощеем; таусинный камень и Макошь; кремневый дикарь и диадема Сварога; балангус и плащ Ярилы; и прочее, прочее, прочее... Причем, все это было в таких комбинациях и так переплетено, что черт ногу сломит. Через пару минут после начала всей этой фантасмагории, старший помощник стал с трудом понимать о чем, собственно, идет речь, но “волк” помалкивал, стало быть все было правильно. Скорее всего. Клятва, озвучиваемая “дедушкой”, очень напоминала Денису сочинения госпожи Блаватской, коие он в свое время пытался изучать. Прямо скажем – безуспешно. Предложения, в которых все слова по отдельности были понятны, а в совокупности – нет, плюс величина этих предложений, занимающих целую страницу, когда дочитывая предложение было совершенно невозможно вспомнить, с чего предложение начиналось, оказались не по зубам старшему помощнику. Схожим образом обстояло дело и с текстом клятвы, которую отбарабанивал мертвый шаман – чем дальше, тем меньше Денис вообще понимал о чем идет речь. А шаман, между тем, заливался соловьем и дело, судя по всему, шло к концу: “Я! – загремел старый хрыч, – тумэнбаши Кублай-хана Байгол-багатур...” “Хренасе! – изумился старший помощник. – Так он из татаро-монгольского ига! А какого тогда клянется славянскими богами!?!” “Это универсальная клятва, – невозмутимо пояснил “волк”. – Для всех рас, племен и любого вероисповедования”. “Ты откуда слова такие знаешь?” – насторожился Денис. “Из твоей головы” – у старшего помощника сложилось впечатление, что “волк” пожал плечами – мол, как можно не знать таких элементарных вещей? “АХ-РЕ-НЕТЬ!” – не удержался внутренний голос. “... приношу клятву покорности! Имя! – выкрикнул мертвый шаман. – Назови свое истинное имя!” “Лучше псевдоним” – мягко посоветовал “волк”. Не доверять новому союзнику резона не было. Раз уж пошел у него на поводу с клятвой, надо идти до конца. – Я Арамис Князь Великого Дома “Полярный Медведь”! – не без гордости объявил Денис. Но, гордость – гордостью, а самое главное, что у старшего помощника не было и тени сомнения в том, что он князь и глава Великого Дома. А это самое главное – каждому по вере его. Обитатели дурдомов, все эти Наполеоны, Ленины, Моисеи и прочие Навуходоносоры сами до конца не уверены, что они Наполеоны, Ленины, Моисеи и Навуходоносоры, вот и врачи им не верят. “Арамису Князю Великого Дома Полярный Медведь!” – завершил клятву мертвый шаман и в тот же миг порыв ветра, пронесшийся по ночному лесу, бросил к ногам старшего помощника желтый лист какой-то странной формы, а в безоблачном небе прогремел отдаленный гром. Конечно, лист мог быть самым обычным – ботаником Денис не был, мог и принять самый обычный лист за необычный, а гром мог породить истребитель, преодолевший звуковой барьер, но было и еще кое-что: “Клятва принесена и принята!” – безапелляционно объявил “волк”. “Теперь ты клянись!” – обратился шаман к старшему помощнику. – В чем это? – поднял бровь Денис. “Что не будешь мне мстить и притеснять!” – Хорошо... – после некоторого раздумья согласился старший помощник. – Только ты мне сначала еще кое в чем поклянешься. “В чем это? – насторожился “дедушка”. – Я уже всем поклялся!” – Разговорчики! – прикрикнул Денис. Во время всей этой свистопляски с камнями и богами, свербила его какая-то подспудная мысль, которая оформилась только сейчас. Мысль была простая и конструктивная: клятва всеми камнями и всеми именам конечно хороша, но три закона робототехники – лучше. По крайней мере – понятнее. Их старший помощник помнил. Не то, чтобы наизусть, но смысл – точно. – Повторяй за мной, – приказал старший помощник мертвому шаману: – Ты не можешь причинить мне вред или своим бездействием допустить, чтобы мне был причинен вред. “Дедушка” отнесся к поручению творчески и повторил не механически, а как положено: “Клянусь, что я – Байгол-багатур не могу причинить вред Арамису Князю Великого Дома Полярный Медведь, или своим бездействием допустить, чтобы Арамису Князю Великого Дома Полярный Медведь будет причинен вред!” В таком же духе был перетрактован второй закон: “Робот должен выполнять приказы человека, если эти приказы не противоречат Первому Закону”. “Клянусь, что я – Байгол-багатур буду выполнять приказы Арамиса Князя Великого Дома Полярный Медведь, если эти приказы не противоречат предыдущей клятве!” Третий закон: “Робот должен заботиться о собственной сохранности до тех пор, пока это не противоречит Первому или Второму Законам”, в трактовке мертвого шамана звучал так: “Клянусь, что я – Байгол-багатур буду заботиться о собственном существовании до тех пор, пока это не противоречит двум предыдущим клятвам!” Покончив с привидением “дедушки” к присяге, Денис, в свою очередь, поклялся, что не будет мстить последнему и притеснять его, после чего можно было приступить к конструктивной части разговора. – Так что ты там про место говорил, где хворь мою, как рукой снимет? – нейтральным тоном полюбопытствовал старший помощник. “Есть такое место, – немедленно отозвался шаман. – Щучье озеро!” – Какое именно? Этих щучьих озер в России, как блох на бродячей собаке. Тысяч сто, или двести. А еще на Украине наверняка есть... – Денис подумал и добавил: – и в Белоруссии и в Прибалтике той же, а может и еще где. Поконкретнее говори! “Сказать не могу, – начал Байгол и старший помощник нахмурился. – Показать могу. Знаю, где сворачивать с Турманской сакмы”. – Кого позвать?! – челюсть у Дениса не упала лишь благодаря огромному волевому усилию. “Ну-у... два дневных перехода от Кремля, десять десятков чакрым, не больше, – призрак пожал плечами, как бы говоря: – Стыдно не знать историю с географией!” ... ага.. ага... выбить крымского хана с Изюмского шляха!.. ... я требую продолжения банкета!.. Денис с трудом удержался, чтобы не выругаться. – Ну, и как, – старший помощник хотел добавить для связки слов “твою мать”, но в последний момент удержался – уж больно древний был шаман, а старость надо уважать, – мы будем это озеро искать? “Я видел, у тебя самобеглая коляска есть. – Байгол снова пожал плечами, прозрачно намекая, что тупить-то не надо. – Поедем. Я покажу”. – А это ничего, что ты такой – полупрозрачный будешь разъезжать? – хмыкнул Денис. – Народ пугать. “А я могу невидимым быть” – с этими словами шаман исчез, а через несколько секунд опять “проявился”. Эта демонстрация явилась жирной точкой, подводящей итог миссии. Больше в окрестностях заброшенной лесной церкви делать было нечего, можно было отправляться домой – авось удаться немного поспать до рассвета, а там и новый день с его новыми делами и новыми заботами. – Поехали! – принял волевое решение старший помощник, поворачиваясь спиной к “дедушке” и делая шаг по направлению к паджерику. – Не отставай! – он махнул рукой шаману. Но, человек предполагает, а Бог располагает. Выспаться этой ночью Денису не удалось. “Постой-погоди! – замахал руками Байгол, изображая ветряную мельницу. – А вместилище забрать!” – Какое, нахрен, вместилище? – вежливо поинтересовался старший помощник. – И где оно? “Мое. Тут, – шаман показал пальцем вниз. – Копать надо”. – Глубоко? “Сажень... – Байгол отвел глаза, – может чуть поболее...” Денис снова захотел выругаться, но опять сдержался, и вместо того, чтобы браниться, пошел к машине за шанцевым инструментом. Пока он копал, шаман вился вокруг и разве что об ноги, словно кот, не терся, одновременно подбадривая старшего помощника, что “вот-вот”, что “почти уже”, что “еще чуть-чуть”. Результатом земляных работ стала извлеченная с глубины в полтора метра кисть руки, черная, высохшая и сморщенная, словно обезьянья лапа. “Дедушка” с грустью подтвердил, что это все, что от него осталось. – Ну, хоть что-то... – попытался его подбодрить Денис. – От других и того не остается... “Это-то да...” – печально покивал Байгол, после чего оба – и старший помощник и мертвый шаман задумались о бренности всего земного. Из этого философического состояния их вырвал яркий свет фар. Судя по иллюминации, к заброшенному храму приближался кортеж из трех машин. – Не верю я в совпадения, – пробормотал себе под нос Денис. “А я предупреждал! – тут же влез внутренний голос, которого давненько не было слышно. – Не надо было!..” “Ша! – остановил его излияния старший помощник. – Есть, что конструктивное – говори. Нет – помалкивай. Мешаешь!” – и голос заткнулся. Старший помощник был уверен, что явились по его душу. Интересовала бы церковь – приехали бы днем. И мотив был – побить члена ОПГ, это как проделать то же самое с ментом, только хуже. И те и другие – власть, а власть бить нельзя. Денис все это прекрасно понимал. Понимал и сейчас, понимал и раньше, когда проводил экзекуцию. Понимал, но удержаться не мог – князь он Великого Дома, или не князь!? А тут только дай слабину – сразу почувствуешь, что не князь, а потом и остальные поймут. Никак невозможно-с! Дать слабину означало потерять самоуважение, а без него жить нельзя, это равнозначно утрате души. По крайней мере, так полагал Денис. Красной Пчеле, владеющей искусством кадата, облаченной в тетрархскую шкиру с почти полной батареей, ночью, в лесу, перебить “пришельцев”, сколько бы их там ни было и чем бы они ни были вооружены, труда бы не составило. Но! Крови не хотелось. Кровь – это расследование. А расследование – это регламентированная процедура, в ходе которой непременно выйдут на след старшего помощника. Видеокамеры, понатыканные на каждом шагу, регистраторы в каждой машине и показания очевидцев, которых вроде бы нет, а на самом деле любопытный нос торчит из-за каждой второй занавески, делают современную жизнь прозрачной и открытой. С одной стороны, вроде бы хорошо – легче преступников ловить, но так как у нас всё через жопу, то ничего хорошего. Много мажоров, ролики о которых гуляют по сети, где они устраивают гонки по ночной Москве, катаются на джипах вокруг Вечного Огня, в то время, как их почтенные папаши таранят машины мирных граждан, наказаны? Много? Вот то-то и оно... – Слышь, Байгол, – обратился старший помощник к мертвому шаману. – Ты в образе собачки, что с человеком сделать можешь? “Убить могу... – задумчиво протянул “дедушка”, – напугать...” – До смерти, – хмыкнул Денис. “От человека зависит...” – степенно пояснил Байгол. – Мне надо, чтобы они остались живы, но... – старший помощник прищелкнул пальцами, соображая, что же конкретно ему нужно. Просто напугать мало. Надо что-то посерьезнее. – С ума свести сможешь? – сформулировал он техническое задание. “Попробую...” – шаман был несколько неуверен. – Давай. Но, только по команде. Я сначала послушать хочу, что говорить будут. Может это мирные туристы. “Которые костры жгут, мусорят, водку пьют, поют и баб по кустам валяют?” – Да, – механически подтвердил Денис. Он был занят – понимал, что что-то упустил в инструктаже, но не мог сообразить, что именно. И тут до него дошло: – Я сначала нейтрализую главного, чтобы ты его до смерти не напугал, а потом начнешь. По команде. Понятно? “Да”. – И еще, – вспомнил старший помощник, – какой у тебя радиус действия? “Чиво!?” – Ну-у... насколько далеко ты можешь действовать от вместилища? “Так это... вместилище-то сейчас не в земле-матушке схоронено, а под месяцем ясным, могу хоть по всему лесу гулять и даже дальше!” – самоуверенно заявил Байгол. В это время на паджерике, как на фашистском ночном бомбардировщике, скрестились прожектора трех мощных внедорожников, взявших его в клещи с трех сторон. Сзади автомобиля Дениса подпирал дремучий лес, так что можно было считать, что он окружен. Из джипов, как горох из стручка, посыпались коротко стриженные спортивные ребята, которые деловито направились к машине старшего помощника. “Покоцают паджерик – убью!” – хмуро подумал Денис. “Правильно!” – поддержал его внутренний голос.
Известие, что какой-то фраер залетный покалечил трех его людей, достигло ушей Симинихина Кондрата Валерьяновича – плотного мужчины лет пятидесяти, с пронзительным взглядом серых глаз, буквально через полчаса после происшествия. Сим, а такое погоняло было у Кондрата Валерьяновича, был авторитетным бизнесменом. Руководствовалась ли братва, давая такую кличку одному из своих товарищей известной максимой: “Сим молитву деет, Хам пшеницу сеет, Яфет власть имеет”, или же просто сделала выжимку из фамилии, неизвестно, но какой-то библейский оттенок в погоняле присутствовал. Официально Кондрат Валерьянович владел ЧОПом “Секьюрити Internationale”, а фактически был одним из столпов власти в довольно обширном регионе, куда входил и поселок Зеленый Мыс. Через два часа после инцидента к двухэтажному частному дому на окраине Зеленого Мыса, в котором проживал участковый Егоров Глеб Владимирович, подкатил огромный – размером с автобус, черный внедорожник. Согласно своего высокого статуса и не менее высокого общественного положения, Кондрат Валерьянович должен был передвигаться в седане представительского класса, причем на заднем сидении, но любовь к вождению, поселившаяся в его сердце с рождения – в юности он даже был профессиональным раллистом, и наплевательское отношение к общественному мнению, позволяли ему экономить на персональных водителях. Шутка. У Кондрата Валерьяновича не было необходимости экономить и он не экономил – просто любил покрутить баранку. Разумеется, водители у него были – мало ли выпить надо с деловыми партнерами, или желания садиться за руль нет – всегда пожалуйста – перебирайся на заднее сидение своего Майбаха. Дом участкового был окружен капитальным забором. Разумеется, не какой-нибудь дешевкой из сетки-рабицы, позволяющей нескромным взорам проникать в частную, а иногда и личную жизнь хозяев участка, или же безумно дорогим и не более функциональным кованным забором, а солидным четырехметровым ограждением из оцинкованного профлиста, надежно оберегающим обитателей дома от любопытства прохожих. Случайно перебраться через забор – перелезть по пьяному делу, или пофорсить перед девочками и залезть за яблоками, было весьма затруднительно, а если сделать это сознательно, то нарушитель границ частного владения немедленно попадал в руки... а точнее говоря – в лапы, охраны, в качестве которой выступала кавказская овчарка, а может и не овчарка, а обыкновенная дворняга, но необычайно крупная, умная и злобная. Так что для нарушителя спокойствия очень хорошо подходила пословица: хрен редьки не слаще – человеку обычно параллельно, клыки породистой, или же беспородной собаки берут его за задницу. Участковый, предупрежденный о визите, встретил авторитетного бизнесмена во дворе, у предусмотрительно открытой калитки. Сдержанно поздоровавшись, мужчины проследовали в уютную беседку – в дом Глеб Владимирович Кондрата Валерьяновича не пригласил. Особой, да и не особой тоже, дружбы между ними не было. Встречались изредка по делу и только. Руководство области, в которое входил и Сим, никакого внимания на капитана полиции не обращало – не мешается под ногами, и ладно, а тот ни карьеристом, ни правдолюбом не был – сидел на жопе ровно и выслужиться, разрывая вышеупомянутую жопу, не пытался. Глеба Владимировича его жизнь устраивала, а перемены он полагал – только к худшему. – Кто это сделал? – с места в карьер начал Сим. – Вы это о чем, Кондрат Валерьянович? – сделал морду лопатой участковый. – В игры со мной решил поиграть, – зловеще ухмыльнулся авторитетный бизнесмен. – Ну-ну... Кто моих ребят покалечил?!? – рявкнул он. В ответ полицейский молча протянул ему несколько листов бумаги. По мере чтения, лицо авторитета постепенно багровело, и если бы Глеба Владимировича хоть в малейшей степени волновало здоровье Кондрата Валерьяновича, он бы мог обеспокоиться – не хватит ли того апоплексический удар, но так как оно его не волновало, то и беспокойства не было. Дочитав показания свидетелей – а это были именно они, Сим отшвырнул их с брезгливым видом и очень зло поинтересовался: – И ты хочешь, чтобы я этому поверил
– У него дернулась щека. – Что мои ребята сначала побили поваров, а потом передрались между собой
– Участковый лишь безучастно пожал плечами, как бы говоря: “Хотите верьте, хотите нет. У меня официальная бумага, где все запротоколировано”. Глаза Кондрата Валерьяновича яростно сузились, а крылья носа от гнева затрепетали. – Ладно. Поспрошаем других свидетелей. А ты мне на другой вопрос ответь: что будешь делать, когда завтра без погон окажешься? А? У ментов врагов много, – он жестко усмехнулся. – Посчитаться с бывшим охотники найдутся! Второй раз за сутки, в течении нескольких часов, капитану полиции Егорову Глебу Владимировичу грозили сорвать с него нашивки брандмейстера и перевести в простые топорники, и если первая угроза его действительно напугала... точнее – не сама угроза, а грозящий – уж больно странным и пугающим был тип, угрозу озвучивший, то ее повторение ничего кроме душащего бешенства не вызвало. “Меня! Боевого офицера! И кто!? – Бычьё!!!” Служить в правоохранительные органы юный Глеб Егоров пошел из-за отца. Тот был честным ментом и погиб при исполнении, а сын решил продолжить его дело по защите мирных граждан от криминального элемента, а главное – найти убийц отца и покарать по всей строгости закона. Забегая вперед скажем, что ни одной из двух поставленных перед собой целей достичь Глеб Владимирович не сумел. Система или ломает человека под себя, или жует и выплевывает. Егоров сломался, но не до конца, сумел найти тихую заводь, где можно было прожить в ладу с собственной совестью. К удивлению окружающих, а еще более сослуживцев, она у него была. Брать Глеб Владимирович, естественно, брал – а как иначе? Во-первых, на ментовское жалованье не проживешь, а во-вторых – будешь белой вороной, будешь выделяться и тебя очень быстро подставят и выпрут из органов и хорошо, если не посадят. Не любит таких чистеньких начальство – опасные они. Так что, повторимся: брать капитан – брал, но невиновных не сажал, а виновным не помогал избежать наказания. Правда, мало что от него зависело, но это уже не его вина. И все равно, несмотря на то, что в глазах окружающих “селян” он выглядел чуть ли не ангелом – это если сравнивать с другими правоохранителями, в глубине его души зрел нарыв, который сейчас прорвался. – Так ты Сима, погоны с меня снять хочешь? – прищурился и нехорошо улыбнулся участковый. От такого обращения авторитетный бизнесмен дернулся, как будто получил пощечину. Его уже давно никто не смел называть по погонялу, полученному в далекой юности, и уже тогда он отучил шутников коверкать его и вместо “Сим”, называть “Сима”, “Симой” и прочими производными от имени “Сима”. Он – Сим, и точка! Да и когда это было? – во времена царя Гороха, а теперь он уже давно Кон