– Что самое главное для меня – благо Илирина. И ради этого я убью хоть тысячу стариков и младенцев. Особенно вражеских.
Ниррас в недоверчивом изумлении вскинул брови, и Аххарит усмехнулся:
– Вот видишь, ты тоже мне не веришь. Но это ничего. Я бы и сам себе не поверил. Я знаю, что все это звучит как… как… – он повертел в воздухе пальцами, подбирая нужное слово, но, так и не подобрав, просто опустил руку.
Ниррас закончил фразу за него:
– Как хвастовство юнца, который наслушался легенд.
– Именно. Это я и имел в виду!
– Странный ты…– пробормотал советник.
– Да. И это мое основное достоинство.
Ниррас поморщился, не зная, что на это ответить, и перевел тему:
– Главное, не забудь, что ты здесь не только ради Илирина, но и ради отца.
– Я не забуду.
– Хорошо. Ближе к вечеру представлю тебя Юккену – он глава стражи. Если все сложится, недели через две станешь его помощником, а там, глядишь, и выше – я об этом позабочусь. Но пока придется побыть обычным стражником. Начнешь сегодня же. Надеюсь, тебя это не сильно смутит.
– Ничуть, – откликнулся Аххарит и добавил: – Расскажи мне о дворце и его обитателях. Мы в своей провинции совсем далеки от столичной жизни: отец все забыл, а я никогда не знал.
– А что ты хочешь узнать?
– Все. Кто с кем враждует, кто кому и кем приходится, кого нужно остерегаться, а с кем можно договориться… Все, что сочтешь нужным, достославный Ниррас.
– Э, мальчик, ты, я вижу, не хочешь быть слепым исполнителем, да?
– А разве кто хочет?
– И то верно, и то верно, – пробормотал Ниррас. – Хорошо. Слушай.
И Аххарит слушал. Слушал внимательно, не перебивая и не задавая вопросов до тех пор, пока советник не завершил рассказ.
***
Лиммена вошла в свои покои, опустилась в кресло и усталым голосом обратилась к Рэме, которая дожидалась ее, тихонько сидя в дальнем углу.
– Сходи к Вильдерину, милая, – сказала царица, – скажи, я жду его через час. И если он еще не передумал, то пусть приводит этого своего друга, я не против.