– Может… я умираю, – парировала царица, – но умираю счастливой. А что ждет тебя?
– Я стану матерью царицы.
– Ты безумна, как и твоя дочь, – снова попыталась рассмеяться Лиммена. – Которая замужем за бывшим рабом, кстати.
Аданэй похолодел: он уже понял, что сейчас скажет Гиллара. Он должен был остановить ее. Лиммена имела право хотя бы умереть в уверенности, что Айн ее любит.
– Уходи! – прикрикнул он на Гиллару.
Она устремила на него ласковый взгляд.
– Игра уже окончена, можешь больше не притворяться, – произнесла.
Лиммена недоуменно посмотрела на любовника, а потом на Гиллару. Последняя ухмыльнулась и бросила-таки роковую фразу:
– Давай, принц, не стесняйся. Перед смертью царица имеет право узнать, на ком она на самом деле женила свою племянницу.
Аданэй понял: все, поздно, слова прозвучали, обратной дороги нет. Чем же ты прогневила Богов, Лиммена, если они даже умереть тебе не позволили спокойно?
– Ты спятила? Какой еще принц? – прохрипела царица.
– Кханади Аданэй Отерхейнский – вот какой!
– Лжешь! Он мертв.
– А ты присмотрись к своему Айну – и убедишься, что Аданэй еще как жив. О, я была уверена – мы с Ниррасом оба были уверены, – что ты не устоишь перед ним, – она глумливо хихикнула. – Никто бы не устоял.
– Что… как… – голос Лиммены дрогнул.
Он не сразу заметил устремленный на него взгляд царицы, в котором затаилась наивная надежда, что слова Гиллары – ложь. Однако понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы она наконец признала правду.
Лиммена выдернула свою руку из его и прошептала:
– Ты… Айн… Аданэй… ты, – такая злоба и горечь прозвучали в этом шепоте, что захотелось зажать уши и не слышать. – Нет… Как ты мог? Ты все знал… Будь проклят! И ты сам, и жизнь твоя, и потомки твои! И каждый шаг, и каждый вздох твой пусть прокляты будут!
Он содрогнулся, услышав страшные слова. Попытался что-то сказать, коснуться ее, но царица посмотрела так, как смотрят на отвратительное насекомое. Сейчас, мучимая болью, в окружении одних лишь врагов и предателей, она находила в себе силы не взвыть от горя, а окатить всех ледяным презрением.
– Убирайтесь. Делайте что хотите, но оставьте меня одну.
– Ну нет, Лиммена, – почти ласково проворковала Гиллара, – я жажду увидеть твой последний вздох, даже если мне придется проторчать здесь еще сутки.
И тут царица сорвалась.