Вот теперь, услышав имя брата, Аданэй оживился:
– Ты же не просто так говоришь мне это, Ниррас? Что я должен сделать?
– Ты должен знать это лучше, чем я! В конце концов, кто любовник царицы? Я пришел лишь предупредить. Нельзя упускать такой шанс. Уверен, ты многое можешь порассказать Лиммене о своем брате. Так нужно этим воспользоваться! Или ты забыл, что тебе еще предстоит стать и одним из ее советников, а не только нежиться в ее теплой постели?
– Не забыл! – огрызнулся Аданэй. – Но – сожри меня тьма! – как мне это надоело! Гораздо проще было бы просто женить меня на Аззире – и все! Не отправляя в Эртину.
– Знаешь что, – процедил Ниррас, – ты либо глуп, либо притворяешься! Или ты действительно так наивен, что полагаешь, будто Лиммена осмелилась бы выдать свою племянницу, пусть ненавистную, за неизвестного бывшего раба? Аззира все-таки член династии.
– Да все я понимаю, – отмахнулся Аданэй. – Понимаю – она должна захотеть сделать меня советником. Да только пока она меня даже не освободила!
– А ты ее просил? – едко поинтересовался Ниррас. – Ты же ничего предпринимаешь!
– Про брата я ей расскажу, – сухо ответил Аданэй, не отреагировав на последнюю фразу советника. – Но для остального еще не пришло время. Крайне подозрительно будет выглядеть, если раб, любовник, спустя всего-то месяц отношений начнет просить ее о свободе. А тем более о том, чтобы войти в совет. Я, конечно, имею на нее влияние, но не так неразумен, чтобы преувеличивать его значимость, – и добавил: – Она должна сама прийти к такому решению. Или намекнуть ей должен кто-то другой. Например, ты, Ниррас? Тебе она доверяет, прислушивается к твоему мнению…
– Я-то намекну! – парировал советник. – Да только я не могу сделать это на пустом месте. Сначала ты должен проявить себя сведущим в государственных делах. А ты пока только и занимаешься, что воркуешь с ней, словно голубок.
– Всему свое время. Пусть немного ко мне привыкнет.
Ниррас со вздохом опустился на стул и неожиданно понимающе взглянул на Аданэя.
– Думаешь, я этого не знаю? Если бы ситуация была иной, я бы и не вздумал торопить тебя. Но в том-то и дело, что времени у нас мало, очень мало, а потому придется поспешить, хоть мы и рискуем вызвать подозрения Лиммены. Потому что умереть она может в любой момент, дворцовые лекари дают ей совсем немного, а если она умрет до того, как ты женишься на Аззире, все наши старания пойдут прахом. На трон взойдет Латтора, потому что ее поддерживает знать. И тогда все – конец нашим чаяниям!
Ниррас не лукавил, Аданэй и сам замечал, что пугающие приступы царицы случались все чаще и становились все продолжительнее. И не раз ему приходилось сжимать ее в объятиях, пока она билась в судорогах. Очевидно, советник прав, и спор этот ни к чему не приведет.
– Я понял тебя, Ниррас. Ты все верно говоришь, – он ненадолго задумался. – Скажем так… Когда я увижу Лиммену, постараюсь прознать, что случилось в Эхаскии. Потом подкину ей пару мыслей касаемо моего братца. Через день-два заставлю ее обсуждать со мной и другие дела. А дальше дело за тобой.
– Я рад, что мы договорились. Она приехала только что, и сейчас, скорее всего, приводит себя в порядок с дороги. Не сомневаюсь, сразу после этого она кинется в твои объятия. Так что будь наготове и помни, о чем мы говорили.
– Уж не забуду, – отмахнулся тот и небрежно обронил. – А теперь, если не возражаешь, я хотел бы остаться один, – однако, заметив сердитый взгляд Нирраса, с успокаивающей усмешкой добавил: – Ведь должен я приготовиться к встрече с царицей.
Этот довод, похоже, показался советнику вполне убедительным и он, коротко кивнув на прощание, вышел, небрежно хлопнув дверью.
Аданэй тут же опустился прямо на пол, устремил опустошенный взгляд в окно и так застыл. Он и не думал ни к чему готовиться. Он, кажется, вообще ни о чем не думал. Собранные воедино за время разговора с Ниррасом мысли теперь разлетелись рваными лохмотьями. Слишком тяжелый день. Вильдерин, кошмар в лесу… теперь еще и Ниррас. И их план, который надо осуществить во что бы то ни стало. Собственно говоря, ведь это и являлось его главной целью. Но сейчас ни о чем не хотелось думать. Потом, все потом… может быть, завтра. Как же бешено он устал! Как же он мечтал о покое, простом покое! Аданэй прислонился к кровати, веки его закрылись, и он задремал тревожно и неспокойно.
Разбудило его легкое прикосновение к лицу влажных губ. Еще не открывая глаз, он понял, что это Лиммена. Промычав что-то нечленораздельное сквозь сон, он наконец проснулся окончательно и увидел устремленный на себя ласкающий взгляд царицы.
– Ты так красиво спал, мой любимый. Но почему не на кровати? Ты какой-то бледный и вид у тебя расстроенный. Что-то случилось? – очень заботливо поинтересовалась она.
– Ничего особенного, – рассеянно отозвался Аданэй, – просто сегодня я говорил с Вильдерином… – сам не понимая, зачем сказал об этом царице, он оборвал собственную фразу. Лиммена нахмурилась.
– И что? Чем он огорчил тебя? Кричал? Может, говорил какие-нибудь гадости? Айн, ты только скажи, и я прикажу выслать его из дворца, а то и вообще из Эртины! Не могу видеть тебя таким подавленным.