– Подожди отчаиваться, девочка. Вдруг тебе еще представится такая возможность? – и развернулся, чтобы уйти, когда айсадка злобно крикнула ему в спину:
– К чему я шакалу?! Зачем? Убей! Или пускай я себя убью!
Элимер медленно оглянулся и несколько мгновений задумчиво смотрел в ее лицо.
– Ты спрашиваешь, зачем? Может быть, я все еще надеюсь услышать ваше пророчество. Может быть, мне интересно сломить твою волю и услышать, как ты назовешь меня повелителем. Может быть, интересна ты сама. Какая разница? Ни одна причина не изменит твоей участи. А покуда, прощай, дикарка, не назвавшая своего имени. Я и так потратил на этот бесполезный разговор слишком много времени.
Гл. 19. Блуждая инкогнито, можно кое-что узнать
В эту ночь Элимер спал плохо. Ему снова, вот уже который раз за последнее время снился нехороший, жуткий сон.
Кхан стоял перед зеркалом и разглядывал свое отражение. Что-то испугало его в нем, и он отпрянул. Но отражение осталось неподвижным. Элимер поднял руку, однако рука двойника не шевельнулась. Но по-настоящему страшно ему стало, когда губы отражения искривились в ядовитой улыбке, а из зеркала раздался безжизненный голос:
– Не медли, исполни назначенное…
– Какое назначенное? – выкрикнул Элимер. – Я ничего не знаю!
– Знаешь, – усмехнулся двойник. – Узнаешь.
– Что?..
– Сегодня… узнаешь…
И картинка сменилась. Элимер все так же смотрел в зеркало, но теперь в нем вместо своего отражения (своего ли?) увидел брата. Тот стоял, облаченный в богатые одежды странного покроя. Как и в прошлый раз, шрамы на лице Аданэя отсутствовали.
– Я ненавижу Элимера! – произнесло зеркало устами Аданэя. – Он лишил меня семьи и дома, он превратил меня в раба! И даже если он простит меня, то я его – никогда!
Огонь вырвался из камина комнаты, в которой стоял Элимер, и устремился к зеркалу. Пламя обвилось вокруг головы Аданэя, и на мгновение кхану почудилось, будто оно превратилось в царский венец. Дальше все исчезло во тьме, и он проснулся.
Проснулся, как и всегда после подобных снов, с невыносимой головной болью, сдавливающей виски. И как назло, не было рядом Тардина, который одним прикосновением мог бы ее унять. С другой стороны, это даже к лучшему, иначе советник опять начал бы спрашивать, что ему снилось, а Элимера такие вопросы почему-то раздражали.
Превозмогая боль, он поднялся с кровати и подошел к окну: улицей все еще владела тьма. По ощущениям только-только перевалило за полночь, а значит, поспать ему удалось совсем недолго. И заснуть вновь вряд ли получится.
Элимер прислушался: за окном раздавался звук дождя, точнее мороси – холодной и неприятной. Однако сырой ночной воздух мог его взбодрить и даже избавить от головной боли.
Недолго думая, кхан облачился в невзрачную бурую одежду и теплый дорожный плащ. Меч и кинжал на пояс. Вот и все. Скорым шагом, пытаясь не обращать внимания на обруч, сдавивший голову, он спустился к выходу. Заметил там Видольда (телохранитель вообще спит когда-нибудь?) и скороговоркой бросил:
– Я уезжаю. Вернусь к утру. Сопровождать не надо.
Ни телохранитель, ни стражники не удивились странному поведению своего государя. Они уже привыкли к тому, что иногда, ночами, кхан уезжает неизвестно куда, чтобы вернуться под утро. Домыслы ходили разные. Кто-то говорил, что правитель тайно ездит к своей замужней любовнице с незаконнорожденным сыном, кто-то – будто бы он в одежде простолюдина бродит по улицам, слушает, что говорит народ и следит, как работают патрульные дружины. Впрочем, ошибались и те, и другие, а умные люди понимали это, не особенно доверяя досужим вымыслам.
Элимер выехал за ворота замка и пустил кобылу спокойным шагом, предоставив ей самой выбрать путь. Дождь глухо барабанил по крышам домов и мостовой, стекал по капюшону, ледяными струйками проникал за ворот, заставляя вздрагивать от холода. Но кхан не ошибся, решив выехать в город в непогоду: боль почти утихла, оставив в голове лишь неприятную вязкую кашу.