прозвище янки.
– Томми! Ты, что ли? – с явным недоверием откликнулся часовой. – Подойди поближе… Руки вверх!
– Да не ори! Смотри, что я стянул… У меня карманы набиты провизией и бутылками виски… На вот, попробуй!
Надо сказать, что ирландцы такие же отчаянные пьяницы, как и храбрецы. Услышав слово «виски», Пэдди опустил свой штык и, прислонив ружье к парапету, почти вплотную подошел к этому любезному мародеру. Они едва различали друг друга впотьмах. Но Сорви-голова успел уже откупорить свою флягу, и до ноздрей столь хорошего ценителя виски, как Пэдди, донесся аромат «божественного» напитка.
Фляга мгновенно перешла из рук лже-Томми в руки
Пэдди, который жадно припал к ней губами и, не переводя дыхания, залпом стал поглощать содержимое.
Пока он так наслаждался неожиданным и чудесным угощением, Сорви-голова, протиснувшись между парапетом и ирландцем, дал ему подножку и что было сил толкнул его в проем между двумя шпалами Несчастный парень не успел даже вскрикнуть и, как был, с флягой у рта, так и полетел. Послышался глухой шлепок по воде, Пэдди исчез в волнах.
«Бедняга! – пожалел Сорви-голова. – Впрочем, от нырянья не всегда умирают».
Но размышлять было некогда. Минуты текли, а в его положении каждая минута стоила часа. Волны с шумом бились об устой моста; он здесь, под ногами Жана, тот самый устой, который надо подорвать.
Отважный сорванец, рискуя разделить участь ирландца, полез под шпалы и зацепился за одну из них ногами и левой рукой. Нелегко было, находясь в таком положении и действуя одною лишь правой рукой, достать две сумки, наполненные динамитом, и уложить их под настилом. Теперь оставалось только зарядить патроны фитилями и поджечь. Но работа одной рукой отнимала слишком много времени. Тогда, чтобы высвободить другую руку, Жан плотнее обвил ногами шпалу и повис над бездной вниз головой.
Внезапно деревянная дорожка задрожала под чьими-то тяжелыми шагами. Над Жаном бежали люди, щелкали ружейные затворы. А под ним, будто его резали, вопил выплывший на поверхность ирландец.
«Пропал!» – подумал Сорви-голова.
Заряжать патроны было уже некогда. Да и зачем?
Вполне достаточно одного патрона, чтобы взорвать все остальные. Ему удалось извлечь из сумки патрон и вставить в него шнур с фитилем. Оставалось только поджечь фитиль. Пройдет добрых две минуты, пока он прогорит.
Сорви-голова по-прежнему висел вниз головой. От прилива крови голова готова была лопнуть, в ушах шумело, перед глазами плыли огненные круги; у него едва хватило сил чиркнуть спичкой.
Подбежавшие солдаты увидели мигающий во мраке светлячок и силуэт человека, державшего его.
– Огонь! – раздалась команда.
Грянуло шесть выстрелов.
Сорви-голова, не обращая внимания на пальбу, поднес спичку к бикфордову шнуру и стал дуть на него, чтобы он скорей разгорелся.
Фитиль занялся.
Пули жужжали у самых ушей сорванца, расщепляя шпалы, рикошетом отскакивая от стальных рельсов.
У его ног двадцать фунтов динамита, сверху его обстреливают прибежавшие караульные, а внизу – река. Ни секунды не колеблясь, Сорви-голова разжал ноги, обвивавшие шпалу, и вниз головой полетел в Моддер.