Он любил играть с учениками.
Он старался поддерживать добрые отношения с семействами учеников. А что ему оставалось делать? Жалование у него было очень маленькое, аппетит же очень большой.
— Что на обед? — часто с порога спрашивал Икабод. Хоть и тощий, он заглатывал еду, как змея анаконда.
В счет жалованья он жил и столовался в домах тех фермеров, чьи дети ходили в школу. Поживет с недельку в одном доме и переезжает в другой. Так и переходил весь год из дома в дом, все свои пожитки умещая в носовом платке.
Фермеры в те времена порой полагали, что ученье — слишком дорогое удовольствие, а школьные учителя — ленивые трутни. Чтобы облегчить их ношу, Икабод, как мог, им помогал по хозяйству. Ворошил вместе с ними сено. Предлагал свое содействие, когда чинили забор. Водил коней на водопой, выгонял коров на пастбище, рубил дрова для зимнего очага.
— Позвольте, я пригляжу за этими милыми крохами, — говорил он матерям. И часами просиживал, держа одно дитя на коленях, а другое укачивая в люльке с помощью длинной своей ноги.
Икабод переходил из дома в дом.
Одним из величайших удовольствий Икабода было, сидя у огня долгими зимними вечерами, слушать рассказы фермерских жен о привидениях и домовых. Они рассказывали, а сами пряли шерсть или пекли яблоки в печке.
— Вон то поле — оно заколдованное, — говорила одна.
— А под тем вон мостом домовой живет, — вторила ей другая. — Один раз своими глазами его видала.
Икабоду тоже было что порассказать. Он читывал книги о колдовстве, умел преподнести истории о привидениях, о знамениях, о странных знаках, какие можно увидеть в ночи. И он им рассказывал о кометах, об опасных падучих звездах. Порой он пугал невежественных фермеров, сообщая им, что земля круглая и что, сами того не зная, они половину своего времени проводят вверх тормашками!
Рассказы о домовых и привидениях.
Приятно было, посиживая у очага, рассказывать разные истории. Потрескивал огонь, вся комната озарялась. И, разумеется, никакой призрак не смел сюда сунуть свой нос.
Но идти домой в темноте — было совсем другое дело. Тут уж все призраки толпой окружали оробелого учителя. Зимними вечерами страшные тени повсюду прятались вдоль дороги. Он поглядывал назад, на озаренные окна, и жалел, что вообще вылез наружу.
— Ах, не тронь меня! — молил он. Но впереди оказывался всего лишь куст, покрытый снегом, вовсе не домовой.
— О боже, что это? — шептал он. Но то был всего лишь скрип собственных его шагов на снегу.
Он весь съеживался, он боялся даже оглянуться через плечо. Но был один призрак, которого Икабод боялся больше, чем всех других. То был таинственный всадник, о котором часто поминали фермерские жены.
Порой поздней ночью, проходя темным лугом, Икабод слышал громкий шорох, гул, шелест в деревьях.
Страшные видения и тени.
— Это просто ветер, — успокаивал себя Икабод. Однако не был вполне уверен, что это не он — Всадник без головы!
Мало того, что он занимался с детьми в школе, помогал по хозяйству людям, которые ему предоставляли еду и кров, Икабод был еще и учителем пения. Немало блестящих монет заработал он тем, что учил молодых людей распевать гимны.
По воскресеньям он с гордостью вставал в храме впереди всех и дирижировал своим хором отборных исполнителей.