Вашингтон Ирвинг родился в Нью-Йорке в 1783 году, как раз в том году, когда Соединенные Штаты завоевали свою независимость от Британии. В те времена Нью-Йорк занимал всего лишь небольшой, самый нижний отрезок Манхэттена. А чуть севернее юный Вашингтон Ирвинг спокойно удил рыбу и стрелял белок.
Самый младший из одиннадцати детей, мальчик был назван в честь великого Джорджа Вашингтона, первого президента Америки. Он с детства интересовался странными рассказами о духах и привидениях. И вместе с братьями и сестрами ставил дома романтические спектакли.
Часто Вашингтон гостил у родственников в Территауне, в сорока милях к северу от Нью-Йорка. Там-то, видно, и наслушался он историй о привидениях от старых голландских поселенцев по соседству. И он полюбил долину реки Гудзон и ближние Катскильские горы.
Когда начал писать, он подписывался псевдонимами. Самые популярные свои истории «Рип Ван Винкль» и «Легенда Сонной Лощины» он подписал «Дидрик Никербокер». Потом он их включил в сборник «Книга скетчей», который и сделал его знаменитым. До той поры американцы все больше увлекались английскими авторами.
Кроме множества рассказов и скетчей, Вашингтон Ирвинг написал шутливую историю города Нью-Йорка.
Много лет провел писатель в Европе, путешествуя, копя впечатления для новых книг. А потом он вернулся на родину и поселился в Территауне, неподалеку от той самой Сонной Лощины.
Вашингтон Ирвинг всегда был почитаем как первый успешный и популярный писатель новой страны — Америки.
У огонька.
Когда добрые люди из Сонной Лощины, бывало, вместе грелись у костра темными ветреными ночами, разговор у них нередко заходил о таинственном всаднике, которого видели они на ближних дорогах.
— Это тот кавалерист, который лишился головы на революционной войне, — говорил один. — Пушечным ядром снесло.
— Это призрак, владыка всех злых духов здешних мест, — возражал другой.
Точно не знал никто. Но темной ночью фермерам случалось видеть летучее видение — огромный и страшный всадник несся на могучем скакуне. То был Всадник без головы!
— Тело его погребли на кладбище, — говорил некто, считавший себя в таких делах большим знатоком. — И по ночам он скачет к роковому полю боя, ищет там свою голову. Вот под утро и видно, как он несется по лощине во весь опор: ему надо до рассвета поспеть обратно в могилу.
Внимательней других слушал эти рассказы о призраке Икабод Крейн. Он был школьный учитель и полагал, что самому ему тоже кое-что известно насчет призраков.
Икабод был высокий, тощий молодой человек с длинными руками и ногами, которые смешно торчали у него из рукавов и из брюк. Маленькая головка лезла из воротника на тоненькой шее. У него были огромные уши и длинный острый нос, благодаря которому он напоминал тех петушков, которые сидят на коньках крыш и поворачиваются вместе с ветром, нам предсказывая погоду. Правда, кое-кто считал, что он очень сильно смахивает на огородное пугало.
Школьный учитель.
Однако пора вам объяснить, что Сонная Лощина — одно из самых спокойных, мирных мест на всем белом свете. Долина эта примостилась на берегу реки Гудзон так тихо, что кажется, будто она спит. Одни говорят, будто немец-доктор, искусный в волшебстве, заколдовал её когда-то давным-давно. Другие уверяют, что индийский шаман её опутал чарами задолго до того, как Генри Гудзон поднялся по реке и дал ей свое имя.
— Это зачарованное место, — шепнул однажды ночью Икабоду один старый фермер. — В небе полно метеоров и падучих звезд. Вот по ночам вас и мучают кошмары.
«Это зачарованное место!»
Днем же Икабоду некогда было думать про призраков и духов. Он был ужасно занят делами своей школы, помещавшейся в одной-единственной комнате. Если пройти мимо школы в теплый тихий день, можно было услышать жужжанье детских голосов, затверживающих урок. Но можно было различить и свист розги, воспитывавшей нерадивого ученика.
Но Икабод вовсе не любил наказывать своих подопечных. Если это был слабенький ребенок, который плакал при одном виде розги, Икабод ограничивался предупреждением. Если же наказывать приходилось здоровенного детину, Икабод приговаривал, что порка ему «пойдет в прок».
Он любил своих учеников. Когда не было уроков, он охотно принимал участие в играх старших мальчиков. А младших он даже нередко провожал домой, а особенно тех, у кого была хорошенькая старшая сестричка или мама славно умела стряпать.