– Такие болезни встречаются один раз на миллион, а может и реже, никто не выделит денег на исследование — это просто невыгодно.
Я почувствовал боль в правой, сломанной руке, — кулаки сжал от злости.
– Это просто отвратительно... Он хоть сам знает?
– Нет, конечно.
Но я и так понял, что задал глупый вопрос.
– Ты сказал, Алёша, — я с трудом выговорил имя мальчика, — сбегал из больницы...
– Да не, из какой больницы? — отмахнулся Мишка. — С закрытого этажа. У нас там палаты для смертельно больных детей: рак, СПИД, и тому подобное.
– Ты про детишек говоришь как про зеков каких-то, — нахмурился я. — Камеры смертников...
– Ну, Паш, не сгущай краски... Такова жизнь — кто-то рождается сильным и здоровым, а кто-то — слабым, больным уродом... Никто из врачей не хочет работать с такими детьми, точнее, никто не может проработать с ними достаточно долго, у нас даже график дежурств есть особый, чтобы привязанности не было, — Мишка вздохнул. — Впрочем, это мало помогает... — А потом он сказал фразу, которая словно что-то перевернула в моей голове, заставила меня изменить собственное отношение к жизни... Он сказал: — Приходишь каждый раз на такое дежурство, на тебя с несбыточной надеждой глядят десятки детских глаз... и ни одного знакомого лица.
Я вспомнил, как смотрел на меня Алёша, было в его взгляде что-то особенное, что-то непонятное мне, взрослому человеку. Я вздохнул и поднялся из-за стола:
– Ладно, пойду, а то мы что-то засиделись.
– Давай, будь здоров! — Мишка пожал мне руку. — Смотри не заплутай опять.
Я кивнул, а сам подумал — а действительно, может быть, мне заплутать? Забрести случайно в тот коридор и ещё раз, на прощание, взглянуть на Алёшку... Впрочем нет — мальчик, наверное, уже спит... Я взялся за ручку двери, в глазах мелькали чёрные точки, что-то тяжёлое давило на моё сердце изнутри, даже дышать стало сложно. Я замер на секундочку. Рука как будто одеревенела, никак не решаясь повернуть кругляш дверной ручки.
– Ты что-то хочешь спросить? — заметил моё замешательство Михаил.
– Э... нет... то есть... да нет-нет-нет, — я замотал головой и толкнул дверь вперёд. Губы шептали какие-то ругательства. У меня было полное ощущение того, что утопающий протянул ко мне руку, а я вместо помощи плюнул ему в лицо... И всё-таки я сказал:
– Миш...
– Да?
– Я подумал... раз уж я сейчас без работы... ну, я мог бы взять Алёшку до конца недели... к себе... если это возможно.
Михаил не скрывал своего удивления, однако мне показалось, что он рад; это прибавило мне решимости.
– Паш, ты уверен?
– Уверен, — пробормотал я самым неуверенным голосом в жизни.
– Ну, ты даёшь! — восхищённо покачал мой друг головой. — Просто слов нет, молодец! Не ожидал!