– Я, конечно, не спрашиваю, кого ты хочешь...
– Разумеется. Я же футболист.
– Горе ты футболист, — он постучал пальцем по моему гипсу. Я изобразил надутое неудовольствие...
Мы болтали ещё минут двадцать, в основном о всякой ерунде, однако у меня никак не вылетал из головы этот Алёшка, жалко мне его было — ни семьи, ни крыши над головой. Наплёл я ему про каких-то волшебников, он будет с надеждой ждать непонятно чего, а я сам сейчас пойду домой, куплю блок Пилснера и растянусь перед телеком с нахальной мордой...
– Слушай, Миш... — неуверенно произнёс я.
– Денег, что ль, взаймы хочешь? — перебил он меня. — Извини, друг...
– Да не, я наоборот... в смысле... я вот что... это... ну, мальчик, Алёша...
– Ну-ну? — глянул поверх очков Михаил.
– Я подумал, там, если деньги на лекарства какие нужны... я бы мог подсобить, в разумных пределах... вот. — Я почувствовал, как у меня покраснели щёки — странно даже.
– Лекарства? — задумчиво произнёс Мишка. — Лучше игрушки ему подарить... хотя нет, игрушки растащат, лучше сладостей каких-нибудь, хоть что-то съесть успеет, пока не постреляют.
– А как же почки? — немного удивился я, хотя в медицине-то не особо разбирался.
– Какие почки? — резковато переспросил Мишка — я аж сам ощутил себя больным, стоящим перед строгим доктором.
– Ну, он сказал, у него почки больные, - слабость в ногах и всё такое.
– А-а... — уяснив что-то для себя, покачал головой Михаил. — Вообще-то ему осталось жить месяц... два, не больше.
Я почувствовал, как в груди тяжёлым колоколом бьётся моё горячее сердце. В глазах всё поплыло — как же это так? Не бывает такого... Вот он смеётся, говорит что-то, моргает глазками...
– У него не почки, у него другое, — раздался печальный голос Михаила откуда-то с другой стороны реальности. — У Алёши прогрессирующий паралич спинного мозга.
Я еле дышал... бедный малыш, как же такое с тобой случилось?
– Что-то я о такой болезни даже не слышал, — пробормотал я заплетающимся языком.
Мишка засмеялся — нехорошо так засмеялся, как-то очень нервно, противно.
– Ты знаешь, сколько всего не слышал? Тебе, Паш, что по телевизору показали, то ты и слышал, прости за каламбур.
– Но неужели... — я постарался взять себя в руки, — неужели ничем нельзя помочь? Он ведь вон — бегает вовсю, так неужели...
Михаил покачал головой: