– Всё, хватит вопросов, сейчас дядя Паша покажет, как он умеет петь.
Алёша, похоже, не знал, как ему на всё это реагировать, и потому казался каким-то очень растерянным... Я взял первый аккорд, унылая комната будто бы сразу заполнилась яркими красками... Для начала спою что-нибудь простенькое, чтобы горло продрать... И я запел — так громко и хорошо запел, что стёкла задрожали. Алёшка съёжился от неожиданности, сморщился даже.
– Что не так?! — оборвал я песню, удивляясь такой реакции.
– Очень громко, — шепнул мальчик.
Я заметил, как Алёша подсознательно закрыл уши зайчику, которого он заботливо усадил на свои колени.
– Ну вот и хорошо, что громко, — неуверенно ответил я. — Голос, значит, есть.
Алёша помотал головой:
– Нет, дядя Паша, ты вообще очень громко говоришь.
Ну не фига себе!
– Правда, что ль? Ты серьёзно!? Когда это?
– Да вот прямо сейчас... зачем так кричать?
Я заметил, что и вправду почти кричал... да что там говорить, Алёша был прав.
Я надулся как дитё малое.
– Просто гипс не даёт перебором, — я снизил голос (опять кричу), — играть.
Алёша прикусил нижнюю губку. Я уже неплохо разбирался в его повадках. Это означало, что он хочет что-то предложить.
– А давай я буду струны дёргать, а ты играть... другой рукой?
Я пришёл в восторг:
– Садись на колени...
Не знаю уж как, но у него получалось! Вроде бы даже и не перебором Алёшка играл, а звук такой мягкий, приятный был. Я исполнил ту же песню, только тише, распевая каждую ноту — намного лучше получилось (по крайней мере мне так показалось).
– Ну чего, так тебе нравится? — строго спросил я.
– Нормально, — хихикнул мальчик.
– О боже! — всплеснул я руками. — Раз ты такой умный, может, сам споёшь?! — Я ещё не договорил, а уже понял, что сейчас, когда он запоёт, заплачу от умиления.