— А я его знаю? А то разговор пустой получится.
— Думаю, знаете.
— Об ком же это? О мужике или о бабе?
— Об Оксане Лебедевой.
— А, об Оксанке. А чего о ней говорить? Девка она неплохая. Не то жениться на ней задумал?
— Да женат я, баба Люба. Вон, кольцо на пальце, — Посохин выставил вперед руку. — Друг мой ею интересуется.
— Тоже милиционер?
— Нет, шофер.
— Ага! Это дело хорошее. Денежное. А как твой друг насчет водочки?
— Честно скажу, слабоват.
— Тогда не знаю.
— Что так, баб Люб?
— Оксанка женщина хорошая, но тихая. Боюсь, друг твой ее поколачивать будет. Водка рано или поздно всем набекрень мозги сворачивает.
— А если у него любовь?
— Это еще хуже! Оба мучиться будут.
— Так уж и оба мучиться?
— А то! Когда протрезвеет, как он себя чувствовать будет, если увидит, что любимую по пьяни расписал снизу доверху, а?
— Да, баба Люба, вы правы. Я как-то сразу не сообразил.
— Вот! Но если он зарок даст — а если душой любит, то даст, — может, все у них и сладится. Оксанка баба нежадная и на ласку ответная.
— Да, сейчас такое редко встретишь. Спасибо, баба Люба, за помощь! Буду с другом говорить, чтобы завязывал с выпивкой. А детей у Оксаны нет?
— Нет, милок. Был у нее ребеночек, но еще маленьким помер. А потом и муж скончался ейный.
— От чего?