— Потише иди.
Базар встретил их суетой, гортанными выкриками, красками, от которых зарябило в глазах. Верка нашла свободный прилавок, смела с него сухие листья, раскрыла чемодан и, по-быстрому обнюхивая куриные тушки, стала раскладывать их, озабоченно бормоча: мешки, мол, ветерочком обдувало, а эти куры взаперти находились. Все они были одна к одной — мясистые, с жирком, с желтоватой пупырчатой кожицей. И хотя Верка назначила высокую цену, их покупали. Усатые мужчины, поглядывая больше на Верку, чем на кур, платили не торгуясь, а женщины, приценившись, всплескивали руками, просили уступить. Когда покупательница отходила, Верка виновато объясняла:
— Тута богато живуть.
Подошел генерал, ослепив блеском орденов и медалей, осторожно приподнял тушку.
— Сколько?
Опередив Верку, Алексей скосил цену наполовину. Она удивленно поморгала. Генерал покосился на темные полоски, оставшиеся от погон на шинели Алексея.
— Давно демобилизовался?
— Четвертый месяц идет!
Генерал перевел взгляд на Верку.
— Жена?
— Так точно!
— По выговору ты вроде бы не с Кубани.
— Москвич, товарищ генерал!
— Ясно. Я тоже из Москвы. Здесь на отдыхе.
Расплатившись, он поискал кого-то глазами, окликнул разодетую женщину с кошелкой — она покупала овощи. Когда женщина подошла, похвастал, указав пальцем на курицу.
— Сам купил!
— Наверное, три шкуры содрали. — Женщина окинула Верку и Алексея недовольным взглядом.
Генерал сокрушенно хохотнул.
— Ни черта в ценах не смыслю.
Алексей решил восстановить справедливость.
— Цена божеская была.
Женщина недоверчиво усмехнулась.