— Шерсть. Хорошую, я же видела.
— Тряпки… — Леонид понизил голос, — Ну, Маша, не протрепись только… Шерсть я Тамарке вместе с сумкой отдал, это ее отрез. А той бабе я сверток обменил. Тряпки, а сверху обернут кусочек шерсти такой…
И, увидев, как побледнела Мария, растерянно засмеявшись, сказал смущенно:
— Маша, ты не злись, на мне грех. Ничего, порядок будет. Из-за меня в долги позалезла, мне и выручать. Одному мне ни в жисть бы такую аферу не провернуть, физия не та… Ты у меня — невинное дитя, во всю вывеску написано. Ну вот и… долги твои надо отдать? — убеждал Леонид. — До получки дотянуть надо? Туфли тебе надо купить? Микропорки твои вон уж каши просят.
Ночью Мария не могла заснуть — холодело сердце от страха: они с Леонидом заметное сочетание, если та тетка заявит, их найдут по «словесному портрету» в два счета. Не заснув ни на минуту, поднялась утром с тяжелой головой, разбитая. Леонид долго разглядывал ее, пожал плечами: «Ну ты даешь, Маша!.. На десять лет старше встала. Седых волос-то не завела? Чего ж ты хочешь, по кино да по театрам ходить каждый день, какие деньжищи-то надо? Честным путем такие не добудешь». — «Я просто боюсь…» — отвечала Мария. Ее действительно мучили не столько угрызения совести, сколько страх. Она даже не могла бы точно сформулировать, чего она боится. Посадят? Да ну, в первый раз, пожалуй, не посадят… Не в том дело — позора боялась.
«Сама не расскажешь, никто не узнает!» — беспечно успокоил ее Леонид.
Но она не могла не рассказать. Ей надо было выговориться, наказать себя маленьким позором, увиливая от позора большого. Встретила, словно нарочно, Анку у проходной, та поразилась виду Марии, спросила вкрадчиво, что произошло, уж не Барылов ли? «Я и не видела его сто лет! — отмахнулась Мария равнодушно. — Просто вляпалась в историю…» И рассказала, не поминая, конечно, Леонида, что соседка из дома напротив втравила ее в спекуляцию, обернувшуюся мошенничеством. Анка поинтересовалась, сколько пришлось на долю Марии, сказала, то ли всерьез, то ли в шутку, что за такие деньжищи и она бы не прочь. Разговор этот, как ни странно, утешил Марию: еще не такое люди творят. Плевать!..
Повеселела, раздала долги, и продолжали они с Леонидом веселую жизнь. Что будет дальше, они не гадали, поскольку вроде бы все было решено, с другой стороны, наоборот, все сложно, тяжко, непонятно…
Палатка главной диспетчерской стояла при въезде на строительную площадку. Из поселка к ней вела разбитая бетонка, отсюда дороги лучами расходились к объектам.
Вахтовой «зилок» притормозил, Мария с Шурой спрыгнули и пошли к палатке. За деревянным барьерчиком сидел возле заваленного бумагами стола парень с бледным после бессонной ночи лицом, передавал какую-то сводку по телефону. На раскладушке в закутке спала одетая женщина, рядом с ее ложем пылали спирали электрообогревателя.
— Здравствуйте, — сказал парень приветливо. — Шура? С новым оператором наконец?
— Ну да, славу богу, — сказала Шура. — А то последние разы одна дежурила. Тяжело, а ночью страшно… Надя, вставай! — окликнула она спящую женщину. — Сейчас вахтовка вернется, опоздаешь. Петя, какие новости?
Поставила сумку в закутке, сняла пальто, посоветовала Марии:
— Раздевайтесь, тепло, а то на воле мерзнуть будете. Петя, механизмы все вышли?
— Где все! Понедельник… Самосвалов половины нет, бульдозер, тоже не отмечался пока. Кранов нет. Один в ремонте, другой с субботы гак сушит, крановщика нет… Но клялись, что выйдет все же.
Возле диспетчерской, просигналив, остановилась вахтовка, едущая обратно в поселок, сменные диспетчеры, одеваясь на ходу, выбежали из палатки. Шура села на место Петра, подвинула себе сводки.
— Мария, — сказала она, — сейчас наша дежурная вахта придет с Алферовым. Пока главный тут заниматься будет, вы до обеда по площадке помотайтесь, поглядите объекты, где какие работы ведутся. Слава вас повозит, объяснит, он парень толковый. Алферов у нас словно ясное солнышко. До обеда еще кое-как кантуется, а потом «дела налаживать» смывается. Каждый день налаживает, никак не наладит…
Но вахта приехала без главного. Шофер объяснил, что, подождав на обычном месте час, он решил ехать на площадку. Видимо, главный отправился «налаживать дела» с утра пораньше.
— Похмеляется после дня рождения, — определила Шура. — Черт с ним, дело законное, а вот куда половина самосвалов подевалась, кто бы мне сказал?
— Разве нельзя их контролировать? — спросила Мария, просто чтобы что-то спросить.
— А как проконтролируешь? Из гаража они вышли — я звонила. У нас не отмечались. Если бы на объектах учетчики стояли, отмечали, сколько ездок какой самосвал сделал…
— Разве совсем не отмечают, кто сколько бетона привез? На доверии работаем? — Марии уже стало интересно.