— Вчера в третью смену бетона ни грамма не приняли. Самосвалы буксуют, хоть ты сдохни! Выполнения нет, а месяц к концу… Опять на декадном совещании кишки будут на палец наматывать… Ладно бы свое начальство. Оно-то понимает, что выше головы не сиганешь, пробирает для острастки. А толкачи разные. Начинают на жирной груди тельняшку рвать. Противно! Ладно, — оборвала она себя, хмуро посмеявшись, — кто про что, а вшивый про баню. — Помолчала. — Вы лучше вот что скажите, я как узнала про вас, все думаю об этом… Зачем же вас с такой серьезной хроникой в Сибирь понесло? С голоду у нас нигде не умирают, безработицы тоже нет. Ну, снабжение, конечно, у нас хорошее, лучше, чем в городах. Но не из-за этого же?..
Мария молчала, улыбаясь, не находила что отвечать. Откровенничать пока желания не было.
— Романтика? — продолжала Софья Павловна, подождав. — Но возраст не тот, была бы молоденькая… Думаю: одиночество надоело, человека решила найти в дальних краях? Так? Это бывает. Ну, анкету поглядела — замужняя! В чем секрет, сознайтесь?..
— Долго рассказывать, а сил пока нет… — отшутилась Мария. — Выздоровею, приду чаи погонять, расскажу. И романтика… И одиночество… И черт знает еще…
— Что же мне с вами делать? — вздохнула Софья Павловна. — Бетонщицей вы не потянете, это ясно. Начальником если ставить, это нужно новый участок срочно организовывать, начальников у нас, как и везде, хватает.
— Разберемся… — Марию и саму тревожила эта проблема. Перенадеялась на себя! Легкомыслие обуяло на старости лет…
— Да уж где разобраться! — Произнесла это Софья Павловна раздраженно, и Мария не обиделась на нее, поскольку забот у той и без ее «хроники» явно хватало. — Контейнер ваш пришел, забирать надо.
— Ну вот… — Мария села резко, сразу облившись потом. — То месяцами везут, а то оперативность, когда не нужно… Что делать? Сколько он может там находиться?
— Пока кто-нибудь не вскроет да не разворует. Не психуйте. Степана пошлю, шофера своего. Пишите доверенность…
— Да ведь его куда-то везти надо… Не сюда же? Я рассчитывала комнату снять.
— Не проблема. Пока ко мне в чулан все определим, подниметесь, найдете место… — Софья Павловна встала. — Пойду. Выздоравливайте. Чего-нибудь надо?
— Нет, мне соседки все носят. Даже неудобно…
— Неудобно штаны через голову надевать, остальное все удобно. — Постояла в дверях, пристально разглядывая Марию. — Обратно уезжать не собираетесь? Может, тогда контейнер прямо переадресуем, чтобы не копошиться? Не стесняйтесь, не осужу. Бывает.
— Некуда мне уезжать, не рвите душу. — Мария снова легла, поваляла по холодной подушке горячую, со вспотевшими под шерстяным платком волосами голову. — Было бы куда, может, и уехала бы…
— Тогда надо выход искать, — сказала Софья Павловна вновь подобревшим голосом. — Не отчаивайтесь, все в наших руках. Теперь выздоравливайте… Главная задача.
Она ушла, Мария закрыла глаза, намереваясь подремать после обессилившего ее вконец разговора. Но пришла Шура, мать ребятишек. Работала она где-то на строительной площадке диспетчером, дежурила «сутки через двое суток», поэтому первые дни Мария ее не видела вовсе: Шура то дежурила, то отсыпалась после дежурства, то пропадала у мужа в больнице.
Приехало это семейство уже почти год назад, так же как и Мария, по вербовке. Вербовались муж и жена поодиночке, так как для семейных жилья тут не было, об этом предупреждали. Семейных на стройку не брали, но кое-кто, у кого была сильная нужда, как, видно, у этих, ехали на свой страх и риск, мыкались порознь. Обещать им пока ничего не обещали. У частников все тоже было занято, с детьми не пускал никто. Недавно муж Шуры попал в больницу с гнойным аппендицитом, так что хлопот у нее хватало. Казалась она Марии малоразговорчивой и хмурой, несмотря на молодость. Беленькая, невысокая, с сомкнутыми в ниточку бледными губами…
Сегодня Шура затеяла стирку: растопив плиту, грохала бачками, ведрами, корытом, чем-то еще. Мария все же стала подремывать: слабость брала свое.
Шура вошла в комнату.
— Маша, — сказала она так, словно они были ровесницы и всю жизнь дружили. — Сестра с банками пришла… Проснись. Это хорошо, банки. Я в них верю.
Мария открыла глаза, улыбнулась. Она всем теперь улыбалась, хотелось ей этого или нет. Так проще.
— Не тревожу я тебя? Грохаю-то? Постирать надо, ты уж извини, у ребят все грязное, и мужу скоро, я думаю, выписываться, а чистого целого в больницу нечего отнести. Я окно растворила в кухне, чтобы сюда паром не пахло. Не сквозит?