— Ну и разум, ну и рассудительность! Вот так знание и проницательность! Действительно тут оправдываются слова мудреца: «Друзья познаются, когда ты в темнице, а за столом все враги кажутся друзьями».
Я увидел, что друг мой сердится и слова мои вызвали в нем только озлобление. Тогда я направился к сахибдивану и рассказал ему, как старому знакомому, о состоянии дел моего друга, рассказал о его способностях и достоинствах, так что, о нем проявив заботу. дали ему работу.
Через некоторое время заметили его прекрасные свойства, одобрили его рассудительность, его дела улучшились, и вот уже он был назначен на новую должность. Все выше поднималась звезда его счастья, все ярче горя, пока не достигла зенита милостей царя; стал он приближенным к особе султана, его советником и доверенным лицом. Я радовался его благоденствию и говорил:
В ту пору я отправился с несколькими друзьями в путешествие. Когда я вернулся домой из паломничества в Мекку, друг мой встретил меня на дороге, за два перехода. Выглядел он жалко, был похож на дервиша.
— Что с тобой приключилось? — задал я вопрос.
— Как ты и предсказывал, несколько человек позавидовали мне. Они обвинили меня в коварстве, а царь — да пребудет он дольше на царстве — не соизволил, как надлежало бы, рассмотреть их жалобы, чтобы выявить истину, а старые друзья и близкие приятели словечка правды не проронили — прежнюю дружбу они искоренили.
Короче говоря, меня подвергали разным пыткам, и только на этой неделе, когда была получена добрая весть о твоем благополучном возвращении из паломничества, с меня сняли тяжелые оковы и мое достояние мне вернули.
Я промолвил:
— Не послушался ты меня тогда, а я тебе говорил, что служба у царей похожа на путешествие по глади морей — оно и прибыльно, но и опасно; так и тут — или будешь ты с деньгами, иль умрешь ты, скованный цепями.
Но больше я не стал растравлять его душевную рану и сыпать на нее соль и закончил такими словами:
У меня было несколько знакомых дервишей с весьма благочестивой внешностью. Некий вельможа имел о них лестное мнение и назначил им определенное содержание. Но однажды один из них совершил проступок, не приличествующий дервишам. Мнение вельможи о них изменилось в худшую сторону. Их базар опустел. Я решил помочь друзьям, чтобы сохранить им средства к жизни, и отправился к вельможе. Привратник, надо мной издеваясь, меня сначала не пустил; я ему простил. Недаром говорят:
Узнавши о том, кто я такой, приближенные того вельможи с почетом ввели меня в дом и хотели усадить меня на высоком месте, но я из скромности отказался от такой чести, сел пониже и промолвил:
— Боже мой, что за слова! — воскликнул тот вельможа.
Так или иначе я присел, и мы стали говорить о том и о сем. Когда речь зашла о проступке друзей моих, я начал заступаться за них:
Правителю понравилась эта речь, и он велел снова выдавать средства к существованию моим друзьям в прежнем размере, а содержание за пропущенные дни возместить. Я поблагодарил за то, что он друзьям помог, почтительно поцеловал прах у его ног, попросил извинить мою смелость и промолвил, собираясь уходить:
Одному царевичу в наследство от отца осталось огромное богатство. Он раскрыл руку великодушия и показал пример щедрости — раздал войску и подданным обильные дары.
Один из его приближенных, не отличавшийся разумом, стал советовать ему:
— Это богатство собрано прежними царями с превеликими трудами и оставлено на тот случай, если понадобится. Откажись от своих действий, ибо трудности еще перед тобой, а враги твои за спиной. В трудную минуту ты не должен оставаться беспомощным перед лицом врагов.
Царь нахмурился, услышав эти слова, ибо они пришлись ему не по душе, велел наказать советчика и молвил:
— Всевышний господь сделал меня владыкой страны, чтобы я сам пищу вкушал и других угощал; я не сторож, который должен просто охранять богатство.
Рассказывают, что однажды на охоте для Ануширвана Справедливого зажарили кебаб, а соли у ловчих не нашлось. Один из его рабов отправился в близлежащую деревню, чтобы принести оттуда соль. Ануширван приказал:
— Купи соль по установленной цене, чтобы не заводился дурной обычай и не разорялось село.